Американский доктор из России, или история успеха
Шрифт:
Звонки начались после первых телепередач и статей в газетах — реклама работала. Люди просили записать их на прием к доктору Френкелю, многие хотели, чтобы их проконсультировал сам русский гений. Несколько назойливых больных пришли в госпиталь и даже в гостиницу, где проходил семинар. Илизарову приходилось отрываться от дел и консультировать их. Они тут же просили, чтобы он сделал им операцию. Гавриил указывал на Френкеля:
— Он делает это не хуже меня, а мне скоро возвращаться домой.
— А можно приехать к вам? — спрашивали некоторые.
— Милости просим. У нас есть специальное отделение
— А не холодно там, в Сибири?
— Что вы! У нас паровое отопление.
— Но только чтобы вы сами делали операцию!
— Конечно.
— А сколько это будет стоить?
— А сколько это стоит в Америке? — спрашивал он в ответ.
Вопрос был закономерный, но даже Френкель не знал ответа: еще не было установлено официальных расценок на илизаровские операции. С другой стороны, Френкель не хотел отпугивать пациентов высокой ценой.
Большое участие в рекламе принимала фирма «Smith and Nephew, Richards». Но была загвоздка: советские аппараты изготовлялись по низким техническим стандартам, и Илизаров через Внешторг продал задешево лицензию на изготовление аппарата итальянской фирме «Bianci Magiocci" в Милане. Поэтому первые аппараты на семинаре и в операционной госпиталя были добротного итальянского производства. Американцам захотелось перекупить лицензию. Но как? Итальянцы на симпозиуме ревностно следили, чтобы в рекламе не ущемили их права. Вся работа направлялась умелым Френкелем, и он тонко лавировал между интересами своего госпиталя и обеих фирм.
Что в итоге дала хорошо организованная реклама? Итальянцы могли продавать во много раз больше аппаратов непосредственно «Smith and Nephew, Richards». Эта фирма могла гораздо успешнее распространять аппараты и зарабатывать на еще не запатентованных модификациях. Доктора, которые обучились методу Илизарова на семинаре, могли начинать лечить своих больных и назначать более высокую цену за свои операции. Ортопедический Институт и его директор д-р Френкель получили преимущество первого лечения многих записанных на операцию больных, что тоже давало значительный доход. Так что реклама работала…
К моему приходу на работу в госпиталь на илизаровские операции уже были записаны десятки больных. Мне это тоже давало преимущество: чем больше операций, тем больше у меня возможностей показать себя, а раз так, тем вернее смогу я остаться в этом госпитале. Когда тебе уже к шестидесяти, а ты только начинаешь на новом месте, не хочется думать, что придется искать еще и другое.
На новом месте
В Америке время — деньги больше, чем где бы то ни было. Деловые люди могут потерять деньги, если им не повезет, но никогда не позволят себе терять время: рано или поздно оно обязательно принесет вложенные в него деньги обратно. И доктор Френкель тоже времени зря не терял. Он детально продумал план моего вовлечения в работу и перед отъездом Илизарова сказал:
— Я хочу, чтобы Владимир был нашим связным, чтобы он звонил вам в Курган для консультаций, если понадобится.
После чего передал меня на попечение администратору госпиталя мистеру Эйбу Мошелу.
Администраторов я всегда недолюбливал: по-моему, они специально созданы для разведения бюрократии. Но
Эйб, высокий лысоватый еврей, под сорок, с кипой на макушке, ловко и быстро вел все бумажные дела, так что в итоге все в госпитале делалось как будто само собой, легко и просто. Уже во время семинара он доброжелательно объяснил мне мое положение в госпитале:
— Доктор Френкель просил меня ознакомить вас с обязанностями в госпитале. Вы будете ассистировать ему на операциях. Пока у вас не будет лицензии на право частной практики, у вас нет права самому делать операции. Когда сдадите экзамен, получите лицензию на право оперировать.
Это я знал, потому что сдал половину труднейшего трехдневного экзамена на лицензию, FLEX; я выдержал часть по практической медицине, но мне еще предстояло сдать теоретический курс. Меня, конечно, интересовало, сколько будут мне платить.
— Получать вы будете 35 000 долларов в год, — сказал Эйб.
Это было меньше, чем я получал в резидентуре, и я удивился. В Америке нет стандартов оплаты за должность, можно за одну и ту же работу получать больше или меньше. Каждый американец не только всегда обязательно спрашивает о своей зарплате, но и постарается выторговать больше. Я решил быть американцем.
— По-моему, это мало.
— Сколько вы получали раньше?
— Тридцать восемь.
— И сколько вы хотите? — спросил Эйб, явно довольный таким «американским разговором».
— Ну… больше, чем я получал. Надеюсь, у меня будет много работы, и все это внове.
— Хорошо, мы дадим вам сорок тысяч.
Ага, сработало! Пять тысяч я выторговал и дальше решил не торговаться. Вместе с Ириниными тридцатью тысячами это составляло семьдесят (что теперь больше ста тысяч), и нам было достаточно. Это неплохой заработок американской семьи среднего класса; ну а о богатстве я тогда не думал, был счастлив, что взяли в такой госпиталь.
Накануне нового, 1988 года Эйб позвонил мне домой:
— Доктор Френкель просит, чтобы вы начали работать по илизаровскому методу прямо в операционной с самого первого рабочего дня следующего года.
И вот ранним январским утром, немного волнуясь, я впервые вошел в госпиталь как его сотрудник. В моей жизни это был девятый госпиталь, и я по опыту знал, что вначале можно ждать разных организационных задержек. Я никого не знал, и сотрудники операционной тоже меня не знали. Четыре этажа операционного блока помещались в, основании двадцатиэтажного здания, под землей. Это было рационально, потому что госпиталь стоял в районе активного городского движения, и шум и пыль города могли проникать в надземные этажи. Я не привык к такой структуре и спускался на лифте вниз с любопытством. Толковый Эйб Мошел предупредил обо мне и дал инструкцию старшей операционной сестре. Вирджиния, молодая стройная филиппинка с красивыми черными глазами, принесла мне зеленую операционную форму и дала номер шкафа для переодевания с секретным кодом: поворот круглой ручки направо до определенной цифры, потом два поворота налево до определенной цифры, опять направо — тогда дверка открывается. Вирджиния улыбнулась: