Американский психопат

Эллис Брет Истон

— Я ужасно ревную и мне, пожалуй, надо поговорить с Эвелин, — отвечаю я, и Кортни мягко вталкивает меня в кухню.

Эвелин стоит возле кухонной стойки из светлого дерева. На ней кремовая шелковая блузка от Krizia, твидовая, цвета ржавчины юбка от Krizia и точно такие же, как у Кортни, туфли d'Orsay из шелкового атласа. Длинные светлые волосы собраны в строгий пучок, и она здоровается со мной, не поднимая глаз от овального, из нержавеющей стали блюда Wilton, на котором она художественно разложила суши.

— Ты уж прости меня, милый.

Я хотела пойти в это очаровательное сальвадорское бистро в Ист Сайде…

Прайс громко стонет.

— …но мы не смогли заказать столик. Тимоти, перестань стонать. — Она берет очередной кусок желтохвоста и осторожно кладет его в верхнюю часть блюда, завершая фигуру, похожую на заглавную букву Т. Потом отступает на шаг и придирчиво изучает свое творение. — Даже не знаю. Нет, правда, не знаю.

— Я же просил тебя купить «Финляндию», — бурчит Тим, просматривая бутылки (в основном большие, на две кварты). — У нее никогда нет «Финляндии», — обращается он ко всем.

— Господи, Тимоти. Чем тебе «Абсолют» не нравится? — спрашивает Эвелин и задумчиво обращается к Кортни: — Калифорнийские роллы [4] лучше разложить по краям, да?

— Давай выпьем, Бэйтмен, — вздыхает Тимоти.

— Мне J&B со льдом, — говорю я, и вдруг думаю: как странно, что Мередит не пригласили.

— Господи, смотрится отвратительно, — говорит Эвелин со слезами в голосе. — Я сейчас точно расплачусь.

— А мне кажется, изумительно смотрится, — говорю я.

4

Калифорнийские роллы — разновидность суши (с авокадо и крабовым мясом)

— Отвратительно, — причитает она, — отвратительно.

— Да нет же, нет. Суши выглядят изумительно, — говорю я и, пытаясь утешить Эвелин, беру кусок палтуса, запихиваю его себе в рот, мычу от удовольствия и обхватываю Эвелин сзади; рот набит рыбой, но мне удается сказать, — и очень вкусно.

Она игриво бьет меня по рукам, моя реакция ей явно понравилась, она чмокает воздух возле моей щеки и поворачивается к Кортни. Прайс вручает мне стакан и идет в гостиную, пытаясь стряхнуть с пиджака невидимую пылинку.

— Эвелин, у тебя есть одежная щетка?

Вместо этого ужина я бы лучше остался дома и посмотрел бы бейсбол, или сходил бы в тренажерный зал, или наведался бы в тот сальвадорский ресторанчик, который пару раз похвалили, один раз в в журнале New York, а второй — в Times. Однако вечеринки у Эвелин хороши тем, что это недалеко от моего дома.

— Ничего, если соевый соус будет не

совсем комнатной температуры? — спрашивает Кортни, — по-моему, там одно блюдо со льдом.

Рядом с изящной фарфоровой соусницей Эвелин аккуратно выкладывает бледно-оранжевые кусочки имбиря.

— Нет, так не пойдет. Патрик, будь милым мальчиком, достань пиво из холодильника, — кажется, имбирь ее достал, она швыряет всю горсть на поднос. — Ладно, не надо. Я сама.

Я все равно иду к холодильнику. Мрачный Прайс входит на кухню и спрашивает:

— Черт возьми, кто это там в гостиной?

Эвелин изображает святую невинность:

— А кто там?

Кортни предостерегающе хмурится:

— Э-ве-лин. Надеюсь, ты им сказала.

— Кто? — внезапно пугаюсь я. — Виктор Пауэлл?

— Нет, Патрик, это не Виктор Пауэлл, — говорит Эвелин. — Это один мой приятель, художник. Его зовут Сташ. И его подруга, Вэнден.

— Ага, стало быть, это девушка, — говорит Прайс. — Сходи посмотри, Бэйтмен, оно того стоит. Дай угадаю. Ист-Виллидж?

— Ах, Прайс, — кокетливо произносит Эвелин, открывая бутылки с японским пивом. — А если бы даже Ист-Виллидж? Вэнден учится в Кэмдене, а Сташ живет в Сохо, вот так.

Я выхожу из кухни, иду мимо столовой, где накрыт стол, — в подсвечниках чистого серебра от Fortunoff горят восковые свечи от Zona, — и вхожу в гостиную. Непонятно, от кого одевается Сташ, — он весь в черном. У Вэнден зеленые пряди в волосах. Она курит и смотрит видеоклип по MTV, какой-то хэви-металл.

— Кхе, кхе, — кашляю я.

Вэнден, кажется, обдолбана по самое немогу. Она настороженно оборачивается. Сташ сидит неподвижно.

— Привет. Я Пэат Бэйтмен, — я протягиваю ей руку. Заметив в зеркале на стене свое отражение, улыбаюсь, потому что вижу, как хорошо я выгляжу.

Она молча пожимает мне руку. Сташ нюхает свои пальцы.

Быстрая смена кадра — и я снова на кухне.

— Гоните ее отсюда, — бурчит Прайс. — Она зациклена на MTV, а я хочу посмотреть репортаж Макнейла и Лерера.

Эвелин открывает большие бутылки импортного пива и замечает рассеянно:

— Пора уже съесть это, или мы все отравимся.

— У нее зеленые пряди в волосах, — говорю я. — И она курит.

— Бэйтмен, — говорит Тим, не сводя глаз с Эвелин.

— Да? — отвечаю я. — Что, Тимоти?

— Ты псих.

— Оставь Патрика в покое, — говорит Эвелин. — Он милый соседский мальчик, вот он кто. Никакой ты не псих, правда, милый?

Эвелин — существо не от мира сего. Я иду к бару, чтобы налить себе еще.

— Милый соседский мальчик, — ухмыляется Тим, а потом снова корчит рожу и раздраженно спрашивает Эвелин, есть ли у нее одежная щетка.

Открыв наконец все бутылки с японским пивом, Эвелин просит Кортни сходить за Сташем и Вэнден.