Американский психопат

Эллис Брет Истон

— Я не уверен, — отвечаю я.

— Мне кажется, вы путаетесь в датах, — глядя в книжечку, говорит он.

— Как это? — спрашиваю я. — А где, по-вашему, был Пол в тот вечер?

— В соответствии с его ежедневником, что было подтверждено его секретарем, он ужинал с… Маркусом Холберстамом, — говорит он.

— И? — спрашиваю я.

— Я допросил его.

— Маркуса?

— Да. Он отрицает это, — говорит Кимбел. — Хотя поначалу он не был уверен.

— Значит, Маркус отрицает.

— Да.

— И у него есть алиби? — теперь

я повышенно восприимчив к его ответам.

— Да.

— Есть? — спрашивают. — Вы уверены?

— Я проверил, — произносит он со странной улыбкой. — Он чист.

Пауза.

— А-а.

— Ну, а где были вы? — смеется он.

Я тоже смеюсь, хотя и не понимаю, почему.

— И где же был Маркус?

Я почти хихикаю.

Кимбел по-прежнему смотрит на меня с улыбкой.

— Он не был с Полем Оуэном, — загадочно произносит он.

— Так с кем же он был? — я все еще смеюсь, но как во сне.

Кимбел открывает свою книжечку и впервые награждает меня слегка враждебным взглядом:

— Он был в «Atlantis» с Грегом Макдермоттом, Фредериком Дибблом, Гарри Ньюменом, Джорджем Батнером и… — Кимбел замолкает, потом поднимает глаза, — и вами.

Сейчас я думаю о том, как долго разлагался бы труп в этом кабинете. Когда я мечтаю, я обычно думаю вот о чем: поесть бы мясо на ребрышках в «Red, Hot and Blue» в Вашингтоне (округ Колумбия). Не сменить ли мне шампунь? Какое пиво на самом деле самое вкусное? Правда ли, что дизайнера Билла Робинсона переоценивают? Что происходит с IBM? Безграничная роскошь. Выражение «строить из себя крутого» — это наречие? Шаткий мир в Ассизи. Электрический свет. Совокупность роскоши. Высочайшей роскоши. Этот мерзавец носит тот же самый проклятый льняной костюм от Armani, что и я. Как легко было бы до смерти напугать этого пидораса. Кимбел абсолютно не подозревает, насколько я безучастен. В этом кабинете нет ни единого признака жизни и все же он продолжает делать пометки. К тому времени, как вы закончите читать это предложение, где-нибудь в мире взлетит или сядет пассажирский Боинг. Мне хочется пива «Пильзнер Уркел».

— Ах да, — говорю я. — Разумеется… Мы хотели, чтобы Пол Оуэн пришел. — Я киваю головой, словно вспоминая что-то, — но он сказал, что у него будут дела…

Потом, кротко:

— Наверное, я ужинал с Викторией… на следующий день.

— Послушайте, как я и говорил, меня всего лишь наняла Мередит, — вздыхает он, закрывая книжечку.

На всякий случай я спрашиваю:

— А вы знали, что Мередит Пауэл встречается с Броком Томпсоном?

Пожав плечами, он вздыхает:

— Об этом я ничего не знаю. Знаю лишь, что Пол Оуэн должен ей большую сумму денег.

— Да? — говорю я, кивая — вот как?

— Лично мне, — признается он, — кажется, что парень разыграл дурака. Свалил на время из города. Может, он и поехал в Лондон. Развеяться. Выпить. Да что угодно. Мне все равно кажется, что рано или поздно он объявится.

Я медленно киваю, надеясь, что у меня подобающий случаю озадаченный вид.

— Как вы думаете, он не занимался оккультизмом или сатанизмом? — всерьез спрашивает Кимбел.

— Что?

— Я

знаю, что это дурацкий вопрос, но в прошлом месяце в Нью-Джерси — не знаю, слышали ли вы об этом — молодой биржевой брокер был арестован и обвинен в убийстве мексиканской девушки и использовании разных частей ее тела в ритуалах вуду…

— Ох! — восклицаю я.

— То есть, я хочу сказать… — он снова застенчиво улыбается. — Вы что-нибудь слышали об этом?

— Парень отказался признать себя виновным? — с трепетом спрашиваю я.

— Точно, — кивает Кимбел.

— Это было интересное дело, — удается мне вымолвить.

— Парень, хотя и говорит, что невиновен, все равно считает себя инка, птичьим богом или кем-то таким, — произносит Кимбел, черты его лица разглаживаются.

Мы оба громко смеемся.

— Нет, — наконец говорю я. — Пол был не таков. — Он сбалансированно питался, и…

— Да, я знаю, и вся эта Йельская история, — устало договаривает Кимбел.

Следует долгая пауза, на мой взгляд, самая долгая из всех.

— Вы консультировались с медиумом? — спрашиваю я.

— Нет. — Он качает головой с таким видом, словно обдумывал эту возможность. К чему?

— А в его квартире ничего не пропало? — спрашиваю я.

— В общем, нет, — отвечает он. — Отсутствуют туалетные принадлежности, костюм, несколько носильных вещей. Вот и все.

— Вы подозреваете, что дело нечисто?

— Не знаю, — говорит он. — Но, как я вам уже говорил, я не удивлюсь, если окажется, что он где-то скрывается.

— Я хотел спросить — никто не связывался с отделом по убийствам, да?

— Нет, пока нет. Как я говорил, мы не уверены, но… — с удрученным видом он замолкает. — В общем-то никто ничего не слышал.

— Но это обычное дело, не правда ли? — спрашиваю я.

— Да, просто это странно, — соглашается он, растерянно глядя в окно. — Сегодня ты на виду, ходишь на работу, живой, а потом… — Кимбел останавливается, не сумев докончить предложение.

— Ничего, — вздыхаю я, кивая.

— Люди просто… исчезают, — произносит он.

— Земля разверзается и проглатывает их, — печально говорю я, глядя на свой Rolex.

— Жутко, — потягиваясь, зевает Кимбел. — Правда, жутко.

— Зловеще, — киваю я в знак согласия.

— Все просто бессмысленно, — безнадежно вздыхает он.

Я молчу, не зная, что сказать, потом выдаю:

— Тщетность… с ней трудно смириться.

В моей голове нет никаких мыслей. В кабинете тишина. Чтобы нарушить ее, я указываю на книгу, которая лежит на столе, рядом с бутылкой San Pellegrino. «Искусство Сделки» Дональда Трампа.

— Читали? — спрашиваю я Кимбела.

— Нет, — вздыхает он, потом вежливо осведомляется. — Хорошая?

— Очень хорошая, — отвечаю я, кивая.

— Послушайте, — он снова кивает. — Я отнял у вас много времени.

Он убирает в карман Marlboro.

— У меня все равно через двадцать минут обед с Клиффом Хакстейблом во «Временах года», — вру я, поднимаясь. — Мне тоже надо идти.

— «Времена года» — не далековато ли это от центра? — с озабоченным видом говорит он и тоже поднимается.