Американский таблоид
Шрифт:
— Насколько хорошо ты знаешь Джулиуса Шиффрина, Джек?
— Шапочно. Джулиуса я почти не знаю. А что? Что? Что?
— Я хочу, чтобы ты слетал в Висконсин и под каким-нибудь предлогом зашел к нему в гости. Мне нужно узнать внутреннюю планировку его дома, и если ты сделаешь это, я отдам тебе все свои сбережения.
— Бля, этого мне только не…
— Четыре тысячи, Джек.
— Бля, этого мне только не…
Собачий лай заглушил голос Руби.
45.
(Блессингтон, 12
Джимми Хоффа кричал:
— Я знаю, что, наверное, чувствовал Иисус. Как чертовы фараоны пришли к власти через него, бля, так и братья Кеннеди через меня.
Хеши Рескинд поправил его:
— Историю учить надо. Это Юлий Цезарь убил Иисуса.
Санто-младший сказал:
— Со стариком Джо Кеннеди разговаривать можно. Это Бобби у них — паршивая овца. Если Джека выберут, Джо кое-что ему непременно объяснит.
Джонни Росселли заметил:
— Эдгар Гувер ненавидит Бобби. И знает, что мафию ему не победить. Если пацана изберут, то рулить будут не такие горячие головы, как Бобби.
Мафиози сидели, развалившись в шезлонгах, на причале для моторок. Пит подливал им напитки и слушал их болтовню.
Хоффа орал:
— Гребаный Иисус превратил рыбу в хлеб — а я только что этого не сделал. Я потратил на праймериз шестьсот штук и подкупил каждого гребаного копа и члена городского совета, каждого гребаного мэра, заседателя большого жюри, окружного прокурора, сенатора, судью и следователя — каждого, кто только согласился взять. Я, бля, как Иисус, который пытается разверзнуть Красное море, но пока добрался только до пляжного мотеля.
Рескинд сказал:
— Джимми, успокойся. Пойди вон, закажи себе минетик и расслабься. Я знаю отличных местных умелиц, они будут просто счастливы обслужить такого известного чувака, как ты.
Росселли сказал:
— Если Джека изберут, Бобби быстро прижухнет. Держу пари, он будет баллотироваться на пост губернатора Массачусетса и отныне станет досаждать Рэймонду Патриарке и бостонским.
Санто-младший возразил:
— Этого не случится. Старый Джо и Рэймонд — давние союзники. И когда дойдет до дела, решающее слово будет за Джо, а не за Джеком или Бобби.
Хоффа сказал:
— Больше всего меня напрягает-то, что приходится все время уворачиваться от большого, бля, жюри. Мой адвокат говорит: мол, дело Долины мне, скорее всего, не выиграть и к концу года мне грозят приговоры. Так что не надо тут делать из Джозефа Кеннеди Иисуса, которому Бог вручил десять заповедей на горе, бля, Везувий.
Рескинд возразил:
— Санто дело сказал.
Росселли поправил:
— Это было на горе Арарат, если что. А Везувий вообще в Йеллоустонском парке.
Хоффа — снова за свое:
— Вы
Палубу лизали пенные языки волн. Метрах в пятидесяти слышались четкие выкрики команд — это Локхарт занимался с новобранцами строевой подготовкой.
Рескинд сказал:
— А я бы согласился на небольшой минетик.
Росселли ехидно спросил:
— Сколько тебе их уже сделали, Хеш?
Рескнид ответил:
— Да тысяч семнадцать или в районе этого будет.
Санто-младший возразил:
— Да ну нахрен. Я думаю, тыщ восемь всего. Если бы больше, то у тебя бы не оставалось времени делать деньги.
Зазвонил телефон на палубе. Пит качнулся назад вместе с шезлонгом и схватил трубку.
— Бондюран слушает.
— Рад, что это ты, но вас, солдат, что — здороваться не учат?
Джек Руби — никакой ошибки.
Пит закрыл рукой динамик трубки:
— Чего тебе? Я же просил — звонить только в тех случаях, когда это важно.
— Чего мне? Объявился тот полоумный федерал. Он вчера звонил мне, и я навешал ему лапши на уши.
— Чего ему было надо?
— Предложил мне четыре штуки, чтоб я слетал на озеро Дженива, в какие-то дебри Висконсина, и выяснил там расположение комнат в доме Джулиуса Шиффрина. Кажется, это тоже как-то связано с вонючим пенсионным фондом…
— Скажешь ему, что согласен. Назначь ему встречу через трое суток в каком-нибудь тихом месте и перезвони мне.
Руби сглотнул и замялся. Пит положил трубку и захрустел суставами пальцев — всех десяти.
Чертов телефон снова зазвонил…
Пит схватил трубку:
— Джек, чего тебе еще?
Мужской голос ответил:
— Это не Джек. Это некий мистер Джианкана, который разыскивает некоего мистера Хоффу, а маленькая птичка сказала мне, что он там, у вас.
Пит помахал трубкой.
— Это тебя, Джимми. Мо.
Хоффа рыгнул:
— Эго самое, включи-ка эту хрень, как ее, громкоговоритель, а? Нам с Мо нечего от вас скрывать.
Из динамика громко донеслось:
— Твои парни из Западной Вирджинии замесили моего человечка, Ленни Сэндса, Джимми. Если еще раз повторится нечто подобное, я заставлю тебя извиниться при всех. Совет: забей-ка ты на политику и подумай лучше о том, как не загреметь в тюрягу.
Джианкана бросил трубку. От этого звука задрожали доски на палубе. Хеши, Джонни и Санто мигом побледнели, как полотно.
Хоффа разразился ругательствами. Спугнутые птицы сорвались с деревьев и улетели прочь.