Амет-хан Султан
Шрифт:
Август 1943 года выдался небывало знойным. Короткие летние ночи сменялись безоблачными, солнечными днями - температура в тени поднималась до тридцати градусов. Грохот сражения не смолкал ни на земле, ни в воздухе. Наши войска, прорвав оборону гитлеровцев на реке Миус, продвигались к Донбассу и вдоль Азовского моря к Таганрогу.
Вслед за наступавшими наземными войсками шли вперед и части 8-й воздушной армии. 9-й гвардейский истребительный полк находился в местечке Веселом, когда на его аэродром прилетел генерал Хрюкин. На летном поле был выстроен весь личный состав полка. Перед застывшими в торжественном строю летчиками командующий
Вновь принимал Амет-хан Султан поздравления от своих боевых друзей. Он скупо благодарил за добрые слова, смущенно старался перевести разговор на другие темы, когда начинали говорить о его боевых заслугах. Конечно, в глубине души он был счастлив, что теперь на его груди рядом с орденами и медалями будет сверкать Золотая Звезда Героя Советского Союза - знак высшей доблести, которым награждает Родина своих воинов. Однако таков был характер молодого командира эскадрильи - внешне его эмоции проявлялись редко, он умел глубоко прятать свои чувства.
Вечером в полковой столовой был праздничный ужин в честь двух новых Героев Советского Союза. Однако радость Амет-хана в этот день омрачала новая горькая утрата. В воздушном бою за линией фронта был сбит самолет лучшего его боевого друга Владимира Лавриненкова. Никто не знал, что произошло с молодым летчиком. То ли сгорел в подбитом истребителе, то ли успел выброситься с парашютом и оказался на территории, занятой врагом. Эта неизвестность о судьбе Лавриненкова беспокоила всех в полку, хотя в тот час, чествуя Алексея Алелюхина и Амет-хана Султана, об этом старались не говорить.
Амет- хан с горечью думал, как не хватает в такой день рядом Володи Лавриненкова, всегда добродушного, жизнерадостного. Крупный, физически рослый, Лавриненков с первых же дней знакомства тогда, в Сталинграде, привлек к себе Амет-хана своей открытостью, настоящей мужской дружбой, истинным умением и кусок хлеба, и щепотку соли, и радость делить по-братски пополам. А когда Амет-хан вылетал на боевое задание с Лавриненковым, он знал, что им вместе никакой враг не страшен, сколько бы их не встретилось. Поэтому Амет-хан и досадовал горько, что в тот злополучный день, когда сбили Володю, он не оказался рядом.
И еще одна тяжкая мысль постоянно тревожила Амет-хана, а в те дни беспокоила особенно. Третий год продолжалась война, а о судьбе родителей он ничего не знал. В Крыму хозяйничали фашисты. Что с отцом, матерью, юным братом? Остались в Алуп-ке или успели эвакуироваться? Может, уехали на родину отца - в далекий дагестанский аул Цовкра?… Приближение к родным местам усиливало тревожное ожидание, и Амет рвался в бой, торопил время.
Вскоре 9- й гвардейский полк был переведен на другой аэродром -в Должанки. Здесь уже находилась стартовая площадка для ночных полетов советских самолетов-штурмовиков - «горбатых», как называли дх летчики. «Ильюшин-2» имел выпуклую кабину, которая и породила это прозвище.
В тот сентябрьский вечер в Должанках села очередная группа штурмовиков. Летчики направились к землянкам, где отдыхали после дневных вылетов новые хозяева - истребители 9-го гвардейского полка. Командир дивизии генерал Б. А. Сидней объяснял пилотам эскадрильи Амет-хана план завтрашних полетов на «свободную охоту».
–
– Выходите с набором высоты на Ровеньки. Затем вдоль линии фронта идем на Таганрог. Задача - сбивать все вражеские самолеты, которые попадутся в пути!
– А-а, «горбатые» пожаловали!
– обернулся генерал, когда хлопнула дверь и в землянку вошла группа летчиков-штурмовиков.
– Надеюсь, у вас все в порядке?
– Нормально, товарищ генерал!
– ответил один из штурмовиков, высокий, с усталым лицом. Амет-хан, сидевший рядом с генералом, вдруг вскочил и бросился к летчику.
– Товарищ инструктор!
– раздался его изумленный возглас.
– Петр Мефодьевич! Неужто вы?…
Подожди, подожди, - удивленно посмотрел Большаков на молодого капитана с Золотой Звездой Героя Советского Союза на груди.
– Никак, Амет?
В полумраке землянки они крепко обнялись, сели рядом. Петр Мефодьевич с трудом узнавал в затянутом в командирские ремни молодом капитане того подростка, которого поднимал «на крыло» в аэроклубе. Смуглое, чернобровое лицо, легкий восточный разрез глаз остались прежние. А вот черты лица стали другими - резче очертание рта, подбородка, выражение глаз свидетельствовало об окрепшем волевом характере.
И Амет- хан отметил, как изменился его бывший инструктор. Крупный, полноватый в те годы, Петр Мефодьевич похудел, стал как будто выше. Лицо усталое, жесткое, на нем заметно прибавилось морщин… Летчикам-штурмовикам, похоже, тоже достается основательно. Хотя, если подумать, кому было легко на войне?
– Да, Петр Мефодьевич, многое из того, что вы, бывало, говорили в аэроклубе, только на войне понял, - говорил Амет-хан, торопливо отвечая на вопросы Большакова.
Прощаясь, договорились по возможности видеться чаще. Однако на войне как на войне - человек предполагает, а война по-своему располагает. В следующий раз они увиделись много лет спустя - уже после окончания войны.
3
В конце августа 1943 года фронт приблизился к Таганрогу. Фашисты превратили город в свой важнейший узел обороны на юге. Он имел особое значение для гитлеровского командования: с центром Донбасса Таганрог соединяла железная порога, от побережья Азовского моря на север шла разветвленная сеть шоссейных дорог. Из Таганрога немцы отправляли на фронт эшелоны с горючим и продовольствием. Отсюда же шли в Германию богатства, награбленные в Донбассе и Приазовье.
Не удивительно, что, удерживая в своих руках почти два года таганрогский плацдарм, фашисты сделали все, чтобы превратить его в крепость. Не только сам город, и особенно его северо-восточные подступы, но и ближайшие населенные пункты враг превратил в сильные узлы сопротивления, образующие мощную систему обороны.
Наступление наших войск на такой укрепленный район началось после тщательной подготовки. На этом участке фронта советское командование собрало большие силы. В помощь наземным войскам сюда перебазировались крупные соединения бомбардировочной и штурмовой авиации, которые должны были с воздуха уничтожить оборонительные сооружения врага. Для их прикрытия и борьбы с вражескими самолетами под Таганрог были переброшены и лучшие истребительные полки 8-й воздушной армии.