Аметист (Том 1)
Шрифт:
Наполовину сняв свое праздничное платье, Гвиннет не выдержала и, обливаясь слезами, бросилась на кровать.
– Гвин, прекрати!
– Полностью одетая к ужину с родителями, четой Скорсби и леди Вайндхем, Джесс присела на кровать рядом с подругой и попыталась, правда, без особого успеха, вытереть ей слезы.
– Ну, разумеется, ты должна ехать.
Тебе нельзя реветь: размажешь весь макияж. И потом, ты ведь увидишься с Танкреди сегодня вечером.
Гвиннет всхлипнула и высморкалась.
– О Джесс, я так его
– Знаю, но ты же едешь только на год.
– Целый год! О Боже!
– Гвиннет разразилась новыми рыданиями.
Обнимавшей ее Джесс тоже захотелось плакать. Ею овладело чувство невыносимого одиночества. Катриона уехала, Гвиннет тоже покидала ее.
– Так что ты собираешься дальше делать?
– спросила ее Виктория перед отъездом в Шотландию.
– Ты, кажется, идешь на работу?
Джесс кивнула. Она уже нашла себе работу помощника секретаря в одном из издательств.
– Возможно, это то, что нужно, - неопределенно кивнула Виктория. Уверена, ты поступаешь правильно.
Джесс ожидала со стороны Виктории жестокой критики за отсутствие в ней инициативы, но подругу, казалось, не очень волновал ее выбор, и это задевало.
– Конечно, правильно! Это - то, что мне надо.
– Ну разумеется, - безразлично подтвердила Виктория, словно она и впрямь никогда не ожидала ничего другого.
"О Боже, - думала Джесс, вытирая платком мокрые от слез щеки Гвиннет.
– Если бы я знала, чего хочу на самом деле".
***
– Отец, я не хочу работать у "Тоуна и Хальстона", - заявила Джессика.
Слова вылетели как-то сами собой, помимо ее воли.
Обед проходил в ресторане "Бентли" в Мейфер. Леди Хантер и леди Вайндхем, мало знавшие друг друга, были заняты холодно-вежливой словесной баталией.
Генерал сэр Уильям Хантер только что разделался с дюжиной голубых устриц и дожидался своего основного заказа - запеченной лососины, за которой следовали грушевый пироги солидная порция стильтона.
– Не о чем говорить, Джесс, все уже устроено.
– Я не хочу быть секретаршей.
– Ты недолго ею будешь - только попробуешь. Потом выйдешь замуж за молодого Беннермана и оставишь работу.
Вернешься в родные пенаты.
Джесс мельком подумала о Питере Беннермане - весьма богатом молодом адвокате приятной наружности - избраннике ее родителей.
– Я не хочу замуж за Питера.
Отец терпеливо вздохнул.
– Ну хорошо, а чем бы ты хотела заняться?
– Я хочу поступить в школу искусств.
Леди Хантер приподняла свой крючковатый нос.
– Перестань, Джессика. Ты закончила свою учебу, теперь работаешь у "Тоуна и Хальстона". Не раздражай отца.
– Растянув губы в притворной улыбке, леди Хантер обернулась к леди Вайндхем:
– Вы знаете, а Джессика и в самом деле очень мило рисует.
– Наш отец тоже воображал себя художником, - живо откликнулась леди Вайндхем.
–
– Крепкий сон творит чудеса, - объявил генерал, стремясь поскорее закрыть тему.
– Утром ты позабудешь о школе искусств.
– Нет, не забуду, - твердо заявила Джесс и поднялась из-за стола.
***
Апартаменты сверкали великолепием. На Катриону произвели громадное впечатление оливковая в зеленую полоску шелковая драпировка, в цвет подобранные обои, картины в массивных рамах, изысканная мебель и просторная пышная кровать с шикарным шелковым покрывалом. Предупредительные слуги, проявив невероятное понимание, внесли багаж, распаковали вещи, открыли шампанское и наполнили бокалы. Наконец, оставшись наедине, Катриона и Джонатан вышли на небольшую террасу полюбоваться магическим видом ночного Парижа.
– Ax, Джонатан, - прошептала Катриона, - я так тебя люблю!
Свежеиспеченный муж усмехнулся бессмысленной улыбкой и вновь наполнил свой бокал. Бокал Катрионы оставался практически не тронутым.
– Твое здоровье!
– Джонатан опять глупо улыбнулся.
Катриона внезапно испугалась, что слишком надоедает мужу своей излишней эмоциональностью.
– Разве все это не волшебно?
– В растерянности она посмотрела на улицу.
– Угу, - согласился после некоторой паузы Джонатан и потер ладонью лоб.
Катриона тут же устыдилась своего поведения. Как она сразу не подумала, что ее любимый устал и нервничает. Ее ведь предупреждали о возможном нервном срыве у жениха в день свадьбы. Разве стоит удивляться тому, что Джонатан накачивался шампанским, словно простой водой... Речь новоиспеченного мужа становилась все развязнее и развязнее, наконец он встал и шатающейся походкой направился в ванную.
Джонатан отсутствовал долго. Катриона допила шампанское и улыбнулась самой себе. Она сделает Джонатана самым счастливым человеком на свете. Подождав некоторое время, Катриона переоделась в персикового цвета шелковую кружевную ночную рубашку и пеньюар от "Либерти", затем слегка припудрила нос, освежила румяна и расчесала свои шелковые волосы. Ей очень хотелось предстать перед Джонатаном романтичной и прекрасной...
Раздавшийся из ванной мучительный утробный звук оборвал мечты Катрионы. Она вскочила на ноги, не заметив, как серебряная щетка для волос упала на пол.
Джонатан! О Боже, ему плохо!
Катриона толкнула дверь ванной, но она не поддалась. О Господи!
Катриона изо всех сил толкнула дверь и протиснулась в образовавшуюся щель. Джонатан лежал прямо на холодном кафеле, головой рядом с унитазом, все еще в своем темно-сером костюме и до блеска начищенных черных туфлях. В какое-то мгновение Катриона подумала, что Джонатан умер - лежал он совершенно неподвижно, не подавая ни малейших признаков жизни.