Амфора. Тайна древнего могильника
Шрифт:
– Но ведь он создал людей по своему образу и подобию, как говорится в религиях.
Лара хихикнула, Зонгар посмотрел на нее и ответил улыбкой. Вновь обернулся к Глебу, уже строгим лицом:
– Ты соображаешь, как нелепа эта фраза? Если бы это было действительно так, то и каждый из вас был бы таким же, как он. То есть, жил бы вечно, мог бы небрежно творить миры за шесть-семь дней… Да и вы все выглядели бы точно так же, как он.
Лара опять улыбнулась:
– Трудно представить такое человечество, полностью состоящее из богов. В том-то
– А как же «по образу и подобию»? – протянул Глеб.
– Что ты все повторяешь, как попугай из Карленского леса? – сказала Лара.
– Он никогда не был в Карленском лесу, – вставил Зонгар.
– Не важно. Из какого-нибудь местного леса.
– В здешних лесах не водятся попугаи, – теперь уточнил уже Глеб.
Беседа приняла вполне дружелюбный характер, и Глеба это радовало.
– Ты же атеист, – продолжала Лара, – и хорошо понимаешь, что религии – это всего лишь книги, написанные людьми. На основе событий, которые имели место, но интерпретация их была ложной.
– Интерпретация, – вполголоса проговорил Зонгар. – Запомню и это слово.
Глеб вдруг понял, что лемуриец обучается русскому языку на ходу. Как и Лара. Он давно заметил за нею, что с каждым днем ее речь становится все более сложной и правильной. То же самое происходило и с Зонгаром, только тот учился в среде своих боевиков, а Лара – в обществе Глеба.
– При чем тут атомная электростанция? – резко спросил Глеб.
– А ты разве и сам не догадался? Кое-кто возжаждал сотворить в степи маленький пионерский костер.
– Глеб никогда не был пионером и не знает, что это такое, – напомнила Лара.
– Мне рассказывал отец… – начал Глеб, но осекся.
Меньше всего ему хотелось в этот момент думать об отце. Он сказал, не скрывая своего грубого ехидства:
– Ну, взорвете вы с Джином эту расхлябанную станцию, ну, заявишь ты о себе как о новоявленном властелине мира – ну и что? Думаешь, на это купятся? Думаешь, сразу поверят, что если Доцоев голодными степями подобрался к одному объекту, то сможет проделать то же самое и с другим? Или же ты собрался колесить по свету, возжигая свои пионерские костры, а затем чего-то от людей потребовать? Чего? Золота? Власти? Чего ты добиваешься-то в конце концов?
– Может быть золота… – неопределенно протянул Зонгар. – Может – и власти. И лучших девчонок, разумеется!
– Все это мы уже проходили. Господи! Да ты сам и проходил! Македонский захватил полмира, Гитлер то же самое. С твоей кривой помощью.
Зонгар тускло посмотрел на Глеба.
– Ошибка обоих была в том, что они не учли человеческий фактор. Но теперь будущее в моих руках.
И он хлопнул себя по карману. Только сейчас Глеб понял, что именно в этом кармане и лежит старая армейская фляжка.
Запор свинарника лязгнул, в помещении снова установились дымные солнечные лучи. Шаги Зонгара какое-то время были слышны по мягкости земли, затем растворились
– Он снял охрану, – задумчиво проговорил Глеб. – Я думаю, что взрыв готовится с минуты на минуту.
– Я все поняла! – вдруг вскричала Лара. – Взорвать станцию – не главная цель Зонгара. Все, что ему нужно – это немного вещества, которое хранится в одном из этих зданий.
– Урана из реактора? Плутония?
– Что-то в этом роде. Он хочет, чтобы Джинн сварил ему зелье… Вспомнила! – вдруг вскричала Лара. – Вот что мне показалось странным в тех людях будущего. Там не было детей. Ни нянюшек с колясками, ни карапузов, ни школьников. Только люди средних лет и старики. А те чудища в развалинах… Да это как раз и были одичавшие, заросшие с головы до ног старики и старухи.
– Постой-ка! Так значит, что в какой-то момент люди перестали рожать. Все просто состарились и умерли естественной смертью. Вот почему лет через двадцать Лондон и Москва показались тебе такими странными. Города без детей. Человечество было поражено бесплодием и знало об этом.
Глеб задумался: все сходится! Если некая катастрофа произойдет в этом году, то через двадцать лет на Земле и вправду не будет детей, а через сто человечество просто-напросто вымрет.
– Это и нужно Зонгару. Для этого он и оказался в здешнем времени.
– Верно гутарите! – раздался вдруг совсем близко низкий голос.
Никуда он не уходил, просто протопал по тропе громко, а затем на цыпочках вернулся, как хитрый ребенок.
– Мои люди, террористы, как вы их называете, – продолжал Зонгар, – уже отъехали на десяток километров и ждут взрыва. Возбуждены все, радостны. Действительно, веселый план: враз получить полное господство над миром. И все девчонки твои. Но у нас с Джинном другие планы…
Глеб услышал, как Зонгар похлопал себя по карману с фляжкой.
– Не путай сюда Джинна! – крикнула Лара солнечной щели в пылинках. – Ему давно ничего не известно ни о каких планах, – это она сказала уже Глебу.
– Слушай, не болтай лишнего, а? – строго сказал Зонгар и добавил несколько слов по-лемурийски.
Лара также ответила на этом певучем языке, и какое-то время Глеб искренно наслаждался музыкой их препирательства. Ему даже показалось, что он кое-что понял из диалога, поскольку все же сдавал в универе древние языки, а в лемурийском явно звучали их корни.
Так, например, он был уверен в том, что самую важную тайну Джинна Лара ему поведать вовсе не собирается, и пусть Зонгар будет спокоен на этот счет…
– Джинн не может ничего сделать сам, – сказала Лара, обернувшись к Глебу, – по той простой причине, что заклинание, созданное жрецами Зонгара, запечатывает не только сосуд, но и саму волю Джинна. Черная, неблагодарная свинья! – что-то в этом вроде вскричала она через дверь уже по-лемурийски, но Глеб понял общий смысл тирады.
– Да остынь ты, девушка, – миролюбиво отозвался Зонгар. – Не он ли угробил Лемурию? Не он ли хотел изничтожить человечество вообще?