Аминта
Шрифт:
Мать гордая мой замысел не сможет,
Слепой она уж будет, а не я,
Которого в веках несправедливо
Ославила слепым толпа слепая!
АКТ I
Сцена I
(Дафна, Сильвия)
Дафна.
Так юность, Сильвия, решила ты
Провесть вдали от радостей Амура?
И матери ласкающее имя
Ты не услышишь? Нежные забавы
Своих
Мой совет - изменись, неразумная,
Изменись поскорей!
Сильвия.
Тебя пленяют радости любви
(Хоти к любви я радостей не вижу),
А мне милее радости иные:
Заботиться о луке и стрелах,
Зверей проворных догонять н в схватке
Сильнейших побеждать; и если есть_
В колчане стрелы, а в лесу - добыча,
Иных утех не нужно мне
Дафна.
Утехи
Поистине то скудные! Тебя
Они прельщают только потому,
Что лучших ты досель не испытала.
Так, предкам нашим, обитавшим к мире
Простом и девственном, казались вкусны
Вода и жолуди. С тех пор, однако,
Как хлеб и виноград узнали люди,
То - пища и питье одних животных.
Изведавши хоть раз те наслажденья,
Что знает сердце любящее, ты
С раскаяньем сказала бы, вздыхая:
Каждый час тот потерян,
Что не отдан любви!
О, летящее время,
Провела я напрасно
Сколько дней одиноких,
Сиротливых ночей,
Которые могла б употребить
На то, что чем знакомей, тем приятней!
Мой совет - изменись, неразумная,
Изменись поскорей!
Раскаянье потом ведь не поможет.
Сильвия.
Когда с раскаяньем скажу, вздыхая,
Я то, что расписала ты сейчас
По прихоти своей, вернутся реки
К истокам, побежит волк от овец,
Кабан - от робких зайцев, и медведь
Полюбит океан, дельфин же--горы.
Дафна.
Я знаю юности упрямство. Раньше
Была и я такою же, как ты.
Как ты, была я белокура, так же
Мои
На нежных щеках смешивались так же
Лилеи с розами, как у тебя,
И нравились мне те же, что тебе,
Забавы (хоть теперь я вижу - к ним
Мое пристрастие' было неразумно);
Силки любила расставлять я, сети
Протягивать, оттачивать концы
У дротиков, разыскивать по следу
Звериному берлогу; и когда бы
Я в простодушной дикости своей
Заметила, что на меня взирает
Вздыхатель страстный, то склонила б вежды,
Исполненная гнева и стыда,
Собою недовольная, как будто
Сама была я виновата в том,
Что мной любуются, меня желают,
И тягостной моя бы показалась
Мне красота. Но в чем не властно время!
Чего добиться не сумеет верность,
Покорность, угожденья, просьбы, слезы
Влюбленного красавца. Что ж, признаться
Приходится - была побеждена я;
И краткий мрак единой ночи больше
Открыл мне, чем протекших тысяч дней
Свет длительный. Тогда я слепоту
Свою сама постигла и со вздохом
Сказала - вот, о, Цинтия, тебе
Мой рог и лук мой: я уж не твоя.
Так и теперь, надеюсь, приручит
Твою, Аминта, дикость, и смягчится
Железо сердца твоего. Иль, скажешь,
Он некрасив? Иль не любим другими?
Иль сам другую любит? Или чахнет
От ненависти он к тебе? Иль ниже
Аминты род, ты думаешь, чем твой?
Родитель матери твоей, Цидиппы,
Был, правда, богом этой благородной
Реки, зато Аминта- сын Сильвана,
Отцом которого был Пан, великий
Бог пастухов. Ты можешь, наклонившись
Над зеркалом источника, увидеть,
Что красотой не меньшей Амариллис
Блестящая гордится, - а Аминта, .
Ее пренебрегая нежной лестью,
Все ж верен скучной гордости твоей.
Предположи - да отвратит то бог!
–