AMOR
Шрифт:
Мориц, видимо, перестал слушать то, что ему представлялось бредом.
— Вы, должно быть, переутомились, — сказал он холодновато, — я уже говорил вам, что ваше упорство работать ночами— к добру не приведет. Вряд ли кто-нибудь мог бы уразуметь то, что вы сейчас наговорили. И все-таки я попробую вам ответить, пользуясь тем, что вы вышли на работу сегодня раньше времени. Я люблю жену, ребят, друзей, музыку и искусство. Люблю полноценную жизнь. Я хотел бы любить всехдевушек мира, быть на всехпраздниках вселенной. И я чувствую к этому не только желание, а и силы. Я — оптимист, д вы для вашей поэмы хотите из меня сделать робота, что ли? Или какого-то… мизантропа! Работа — мой идеал. Во время
Ника слушала. Он не лгал. Но где, в этих увлеченно, мягко очерчиваемых контурах, — где тут было место тому холодному остервенению, переживаемому имв процессе работы? Зачем он это все говорил? В еёум не верил. Разве этими уверениями он уничтожил то утверждение о "балагане"? Или он хотел просто хоть как-нибудь, по упорству, "выйти сухим из воды" этого их спора! Но это уже было не умно, прежде всего… Была ещё одна возможность объяснения происходящего: что он просто (уже!) просит прощения за озорную нескладицу им сказанного?.. Но зачем идти ещё одним поворотом этого мальчишеского упрямства? Это — как если бы онадала Морицу маленькую задачку на уравнение с двумя неизвестными и допустила бы возможность, что он с ней не справится. Какая печаль! какая пустота… Неужели он с нею — шутит? Позор…
Он говорил:
— Я люблю красоту. В этом вся моя жизнь. И если её, к сожалению, не бывает на работе, то тогда этоостается за её пределами, в том — заслуженном после труда — dolce far niente [22] , которое я, поверьте, люблю и ценю… Но, конечно, с точки зрения увлеченной работы, работы, в которую с головой входишь, это— "балаган". А вы опять под гипнозом слова хотите меня превратить в робота?
— Постойте, — сказала Ника, вдохновенно, строго вбросив в свой тон всю страсть вновь увидеть его настоящим, — сначалавы сказали, что работа для вас — высшее благо, и оттуда глядя, интимная жизнь для вас quantite negligeable [23] , а теперь выходит… тут же полное противоречие! Отдайте же себе отчет!
22
Сладостное отдохновение (ит.).
23
Величина, которой можно пренебречь (фр.).
— Н и к а к о г о противоречия! С точки зрения более низменной работы…
— Мориц, но вы же говорили обратное! Вводя противоположное понятие, вы ставите вещь, как думаете, — с головы — на ноги. Мнеже ясно, что вы её сейчасставите с ног — на голову, подтасовывая — неосознанно? — понятия… Нетнизменных работ, ведь так?
— Вы, как всегда, Ника, мыслите формалистически! Вместо того, чтобы уяснить… я отказываюсь говорить даже в таком духе. Это — бесплодный разговор!
Пока он говорил, она слушала с печальной улыбкой: "Неужели человек обречен — на путаницу? Связан! Такойчеловек".
Но когда он договорил последние слова…
— Мориц, — воскликнула она умоляюще (она рисковала на максимальное!). — Вы умеетебыть героем! Я уверена,
Последний, самый крупный золотой был брошен — сейчас будет отыгрыш!.. Но страшная машина рулетки повернулась в роковую сторону — и пожрала золотой.
— Я, может быть, умеюбыть нечестным, — с горечью произнес Мориц, — но я честен! Я постараюсь сказать ясней.
И так велика была в Нике жажда доверия к Морицу, что она, как та рулетка, на миг — заколебалась. Только чтоб он оказался героем… она была готова сжечь свои корабли! Вопреки всейпсихологической очевидности!.. Что делает человек с человеком!.. А может быть, действительно прав Мориц, а Ника со своей прямолинейной логикой была неправа?..
— Поймите меня! — настойчиво сказал он. — Человек чувствует огромный запас энергии, знаний, уменья. Таланта, если хотите. Чем трудней задача, чем ответственней — тем лучше с ней справляться. И вместо затяжного прыжка в неизмеримом воздушном океане — он привязан, в лучшем случае, к тросу парашютной вышки. Привязан. Привязан, потому что он — неудачник.
— Неудачник? — пораженно воскликнула Ника. (— Вы? — она готовилась сказать это одно слово, когда, кидая за собой дверь, вошёл Виктор.) Он шагнул к Морицу.
— Пора начинать работу? — полуспросил Мориц и бросил взгляд на часы. — Ещё три минуты. Как с той вечерней ведомостью?
Нет, нет, не так, — что-то ещё было! Крокетный шар её изумления, вместо того чтобы пролететь в ворота вопроса — столкнулся с другим шаром — с той самой работой!
Нет, нет, не так! В приостановке её слуха что-то было Морицем ей отвечено, неучтенное её вниманием, неповторимое — навсегда!..
"Феликс" её стучал в этот день с особенно горячим ожесточением. Она работала с полным самозабвением. Она не ошиблась ни разу. Она подала пересчеты — не опоздав. Она ни разу не обратилась за разъяснением. Ей казалось, что онавсе сама понимает сегодня! Если в срок туннель подаст в водохранилище первую воду — будет и её волна в воде этой. Может быть, у нее сегодня был — жар? Есть о чем думать! Мориц с температурой работает месяцы! Но когда начался перерыв и все вышли из бюро, точно они только что разговор прервали, обратилась к нему:
— Хотите ли вы сказать, Мориц, простите, что я вас прерываю! — что в вас нет жестокости, нет грубости? Что они — маска?
— Они есть, но они нарочито гипертрофированы.
— А человек, ваша насмешка над человеком на работе? Садизм?
— Что такое садизм? Как вы любите слова, Ника… У меняэто или грубость врождённая, или — маска. Может быть — обе…
— Хорошо. Вы ответили. Я вас слушаю.
— Что же касается слова "балаган", вас смутившего, я ведь повторил ваше, как-то сказанное. От этого слова я легко могу отказаться.
— Отлично, — сказала Ника с горьким удовольствием, — этот термин тоже сойдет! С чем он только срифмуется, если станет в конце строки?
Мориц не слушал. Он говорил:
— Работа — это широкий концентрический круг. Личное — круг с меньшим диаметром. Центр — общий. Причем эти круги являются величиной переменной… Что есть функция? Функция есть то, что меняется. Диаметр круга — функция интереса и удовлетворенности. Заполнение этого круга пространственно есть некий шар. Он заполнен жизнью. Следовательно, диаметр этого круга определяет широту жизни, вовлечённой в работу. Жизненной потенциальной работы. Это я говорю о большом круге. Что касается маленького — диаметр его тоже переменен. Причем получается интересная вещь: чем шире интерес и удовлетворение, эти аргументы работы, — тем становится шире диаметр большого круга. И если он возрастает в арифметической, скажем, про–грессии, то диаметр меньшего круга возрастает в прогрессии геометрической. Разница между кругами сокращается, и, может быть, практически и имело место такое положение, когда оба круга сливались. Тогда достигается наибольший потенциал!