Амори. Особая девушка
Шрифт:
– Я бы хотела фамилию матери, – проговариваю тихо, почти шёпотом: в горле пульсирует смятение. Этот момент я представляла себе тысячу раз. И он оказался гораздо тяжелее, чем думала.
– Отлично, так и запишем. Александра Лазо.
Александра Лазо. Теперь это я. Александра Фор, которая собирала яблоки с деревьев… Александра Фор, которая бегала в жёлтых резиновых сапогах по лужам… Александра Фор, которая будила Дину по утрам и которая выиграла конкурс чтений куда-то исчезает. Не по себе от этих мыслей, я не хочу оставить всё это где-то
– А можно оставить и Фор? – вылетает у меня.
– Вы хотите двойную фамилию? – поднимает бровь госпожа Карани.
– Да, если так можно. Я хочу оставить и эту фамилию в память о Доме Крови, обо всём прекрасном, что со мной здесь было, – с надеждой поднимаю на неё глаза.
– Что ж, так мы обычно не делаем, потому что никто не просит. Но это не запрещено, так что, думаю, можно, – чуть теплее говорит женщина и делает отметку в документе. – Тогда впишем Александра Лазо-Фор, так вас устроит?
– Да, будет отлично! – на душе становится немного легче, и я улыбаюсь ей. – Спасибо большое!
– Не за что. А теперь перейдём ко второй части – ваше личное дело и вещи, – она достаёт из стола бумажный конверт и отдаёт его мне. – Там медицинское заключение о смерти вашей матери, а также несколько личных вещей, которые были при ней. Всё остальное, что было в квартире и на счетах, взыскано как компенсация за разбитое авто. К сожалению, вам от семьи осталось только то, что есть в этом конверте. Больше ничего нет. Всё описано в судебном постановлении, оно так же в конверте.
– Благодарю вас, – вытираю непрошеные слёзы.
Этого я тоже не представляла, когда прокручивала в голове процедуры документирования и передачу личного дела. Совсем одно думать об этом и совсем другое держать в руках коричневый конверт формата А4 и понимать, что это всё, что осталось от матери, лицо и запах которой я давным-давно забыла.
Госпожа Карани протягивает бумажный платок и очень мягко говорит:
– Александра, не расстраивайтесь. Всё у вас будет хорошо. Я уверена, что мать вас очень любила, просто так сложились обстоятельства. Поверьте, это гораздо лучше, чем знать, что от тебя отказались в роддоме и даже не записали под своей фамилией.
– Наверное, – всхлипываю, – просто какая-то волна накатила.
– Это у всех так, – вздыхает женщина. – Всё пройдёт. Вас впереди ждут служба и долгая счастливая жизнь.
– Да, – я вытираю слёзы, – так и будет.
Волна щемящей жалости к себе проходит, и я немного успокаиваюсь.
– Ваши документы будут готовы к завтрашнему дню. Утром вам их принесут, нужно будет расписаться. Паспорт, диплом, свидетельство о смене фамилии… Также мы внесём все необходимые изменения на глобо-портале, и с завтрашнего дня можно будет обновлять ваш личный кабинет. Повторного подтверждения личности не требуется.
– Благодарю, – вежливо киваю, сжимая конверт.
– До свидания, – улыбается женщина. – Удачи вам.
Уже в комнате я распечатываю конверт. Кроме документов в нём лежит красивая золотая цепочка с крупным выпуклым кулоном. Дина восхищается тонкой работой ювелира. На кулоне нанесён рисунок – солнце, внутри него цветок. Видно, что вещь дорогая и старая, думаю, что, может быть, эта подвеска передавалась в моей семье из поколения в поколение. Дина вертит кулон в руках, а потом что-то поворачивает, и кулон с щелчком открывается.
– Ой! Это не подвеска – это медальон! – протягивает мне вещицу Дина.
Внутри старые фотографии, на одной из них загадочно улыбается красивая девушка с тёмными волосами. Меня будто пронзает молния, потому что на портрете та самая женщина котору я видела во сне этой ночью. Я теряю дар речи.
Дина смотрит на меня и понимающе спрашивает, не нужно ли мне побыть одной. Мне не нужно, потому что кажется, что я схожу с ума. Мне нужен кто-то рядом, и я отрицательно качаю головой.
Через несколько минут более или менее прихожу в себя и выкладываю Дине сон и то, что женщина с фотографии снилась сегодня ночью.
У Дины, конечно же, миллион гипотез, а потом она предлагает вынуть фото и посмотреть, нет ли там какой-то даты или надписи. Но на оборотной стороне ничего нет. Я кое-как вставляю фотографию на место. Во второй створке на портрете красивого темноволосого мужчины тоже нет никаких опознавательных знаков.
– Алекс, это стопудово твои родители, – выдыхает она. Как повезло, что тебе досталась такая подвеска. Это же настоящая семейная реликвия! Может быть, до этого там были портреты родителей твоей мамы, например, или отца.
– Не уверена насчёт отца, ведь я записана только на мать, в графе отец в сертификате рождения стоит прочерк.
– Ну, необязательно, что со стороны отца, – легко соглашается Дина. – Вообще везение, что у тебя есть такая вещица. Я тебе по-хорошему завидую, у меня, как у отказницы, такого точно не будет.
– Да, хоть что-то, – бережно поглаживаю вещицу. – Только странно, что именно сегодня ночью она мне приснилась. Я ведь её вообще не помню: мне было полтора года, когда случилась авария.
– Ну, значит, что-то осталось в памяти, только бессознательное, а сегодня ночью всплыло. Может, она тебе и до этого снилась, просто это были такие сны, которые не вспоминаются с утра.
– Наверное, да… – объяснение кажется логичным.
Я успокаиваюсь. Остаток дня мы занимаемся сбором вещей и подготовкой к выпускному.
Вечером, когда раздаётся приглашение на выпускной, мы в полной боевой готовности. На мне зелёное с блёстками коктейльное платье до колена, Дина как настоящий сорванец в юбке-пачке и ботинках. Вместе мы смотримся очень неоднозначно.