Амплуа девственницы
Шрифт:
Может, тебя он не тронет по старой памяти, а… — Тут зазвонил телефон, и мы с Леркой разом вздрогнули. Сашок пожал плечами, снял трубку и протянул ее мне. — Алло, — пискнула я.
— Аня? — Женский голос звучал испуганно.
— Да…
— Это я, Верка. Помнишь меня?
— Простите…
— Ты еще про Ваську спрашивала, и мы… Ромку нашли.
— Эсмеральда? — ахнула я.
— Ага. Узнала?
— Подожди.., но ведь ты…
— С балкона свалилась? Это не я. Подруга. Не повезло ей. Что мне делать, а? Бабка меня опознала, то есть не меня, а подругу, я пока прячусь,
— Кто решил? — вконец испугалась я.
— Эти, из «Олимпии».
При напоминании о проклятом казино я похолодела, потому что «Олимпия» — это Громов, а у него в настоящий момент черепно-мозговая травма, и если эти мерзавцы просто так могут выбросить человека с седьмого этажа, то что же будет со мной?
— Где ты? — спросила я Эсмеральду, уверенная, что товарищи по несчастью должны держаться вместе. Лерка стояла рядом, прислушиваясь к разговору.
— Я у мамки, в райцентре, махнула сюда, чтоб своих успокоить. Бабка-то им сообщила, что я с балкона…
— Но как же все это произошло?
— Ты ко мне приехать можешь прямо сейчас?
У тебя же машина. Это километров пятьдесят от города.
— Приеду, — с готовностью ответила я. — Говори куда.
Рыжая продиктовала адрес, а я его записала.
— Поедешь? — спросила Лерка, когда я закончила разговор.
— Поеду, — буркнула я. Честно говоря, не одно желание услышать рассказ Эсмеральды гнало меня из города, хотелось увеличить расстояние между мной и Громом.
— Одной тебе ехать нельзя, — потерла нос Лерка. — Вдруг это ловушка?
У меня опять все внутри похолодело. Они схватили Эсмеральду, заставили ее позвонить мне, я приеду и… Кто такие «они», я не знала, но перед глазами почему-то стоял парень из «Мерседеса».
— Я была уверена: все это добром не кончится, — простонала я.
— Сашок, — позвала Лерка, — поезжай с ней.
И помни, ты за нее отвечаешь головой.
Сашок кивнул с серьезной миной и тут же расплылся в дурацкой улыбке:
— Аня хорошая.
— Хорошая, хорошая, — кивнула я. — Поехали.
Несмотря на очень поздний час, Верка-Эсмеральда ждала нас на скамейке возле дома. Дом стоял на окраине маленького городка, утопавшего в сирени и яблоневых садах. Как раз возле куста сирени и сидела рыжая, лузгая семечки. Так как мы приехали на «Тойоте», завидев нас, она поначалу насторожилась и даже предприняла попытку раствориться в темноте. Я открыла окно и помахала рукой, после чего она успокоилась и пошла мне навстречу.
Сашок выбрался из кабины и успел произвести впечатление, Эсмеральда попятилась, а я поспешила ее успокоить.
— Это мой друг. Он в милиции работает, — зачем-то соврала я.
— Я к ментам не пойду, — испугалась рыжая. — Задолбают вопросами и непременно посадят. К ним только сунься… — Она хмуро посмотрела на Сашка, точно во всех бедах был виноват он один.
— Хорошо, обойдемся без милиции, — кивнула я. — Где бы мы могли поговорить?
— А в машине нельзя? В доме мои спят.
Я вновь кивнула, и мы устроились
Рыжая покосилась на Сашка, но я ее успокоила:
— Не бойся. Он не проболтается, наш человек.
— Да рассказывать-то особо нечего. Подруга ключ от квартиры попросила. С парнем познакомилась, ничего такой парень, а она замужем, и он, похоже, женат. Ну, где-то устроиться надо, домой не поведешь, вот она и попросила: дай ключ. А мне что, жалко? Бабка в деревне, у меня смена до восьми утра, я в круглосуточном магазине работаю. Короче, отправились. Парень-то ее с квартиры раньше ушел, а она задержалась, прибраться хотела, да и домой среди ночи не пойдешь, раз мужу соврала, что меня подменяет и будет работать до утра. Но очень переживала и раз пять мне звонила, спрашивала, не объявлялся ли ее Генка. Больно ему надо, он, поди, с вечера глаза залил и не помнит, что женат, не только в какую смену она работает. — Тут Верка вдруг заревела. Я только собралась удивиться такой перемене настроения, как вспомнила: ведь ее подруга погибла, и тоже загрустила. — Последний раз в три звонила. Я только уснула, народу ни души, и вдруг она, ну я и послала ее сгоряча. Теперь вот душа болит. — Верка шмыгнула носом и принялась рассказывать дальше:
— Прихожу с работы, а дома полный дурдом.
Соседи уже за бабкой в деревню сгоняли, правда, это недалеко, всего двадцать километров. Отправили ее на опознание, а в квартире милиция. Еще впускать меня не хотели, хорошо, бабка вернулась, ох и досталось же им, ну, потом и мне, конечно.
— Подожди, но почему соседи решили, что это ты из окна выпала?
— Так ведь Настя рыжая, как я, в один день красились, одним тюбиком. И под моим балконом лежала, а лицо у нее.., ужас, одним словом. Да и кто разглядывать-то будет? Рыжая, в юбке короткой, значит, я. Бабка-то, конечно, меня признала, то есть в морге сказала, что вовсе не я там лежу, а, надо полагать, подруга моя. Ну, там сразу на работу звонить, и все такое…
— А не могла подруга и в самом деле с балкона упасть? Может, выпила? Вышла покурить и того…
Рыжая пожала плечами:
— Могла, конечно. Только чует мое сердце, убили ее. Со мной спутали. Рост один, возраст тоже, и обе рыжие. Я ведь не просто с перепугу так решила. Ко мне в квартиру залезть пытались. Серьезно.
Помнишь, ты ко мне приезжала? Так вот, я тебя проводила и вдруг слышу шорох какой-то. Я сначала значения не придала. Вдруг звонок, мамка здоровьем интересуется, я с ней болтаю, вышла в прихожую, все вроде стихло. Подошла к двери, а она открыта.
Вот, думаю, растяпа. Заперла дверь, с мамкой попрощалась и на кухню чай пить. Опять шорох. Что ж такое? Я в прихожую, тут подруга звонит. Я к двери, а она снова открыта. Ей-богу. Такая жуть на меня напала. Я быстрей на цепочку да еще на задвижку.
Бабка у меня ужас как воров боится, а я никогда не пользовалась, а тут ведро еще поставила, на всякий случай, чтоб загремело. Я так думаю: меня еще в тот раз убить хотели, да не вышло. Я ведь по телефону болтала и могла сказать, что кто-то в квартиру ломится. Вот убийца и поостерегся, но за домом наблюдал. Увидел Настю с парнем, принял ее за меня.