Амстердамский крушитель

Баантьер Альберт Корнелис

— Вот именно.

Декок втянул нижнюю губу и снова выпятил ее, несколько раз повторив это неприятного вида действие.

— А ваш дядя получал письма с угрозами?

— Я не знаю, — сказал Иво, вздыхая. — Если и получал, то мне об этом ничего неизвестно. Он живет на вилле недалеко от Бюссюма. Живет вместе со старой экономкой, которая тоже упомянута в завещании. Мы приезжаем к нему несколько раз в году. У дяди Иммануила атеросклероз начальной стадии, и он слегка не в своем уме. Иногда даже не узнает нас. — По его лицу пробежала нежная улыбка. — Думаю, дядя даже не стал бы открывать эти

письма с угрозами. Он мог их просто выбросить или сунуть в какой-нибудь ящик.

Декок кивком выразил свое понимание:

— Вы же знаете, насколько все относительно… нераспечатанные письма с угрозами абсолютно безвредны.

Иво всмотрелся в бесстрастное лицо Декока:

— Вы хотите сказать, что тете Изольде не надо было читать эти письма?

Декок улыбнулся:

— Кто способен справиться с человеческим любопытством? — Он присмотрелся к Бюилдайку. — Но вы тоже полагаете, что письма с угрозами в адрес вашей тети — вполне реальная вещь. — Это было утверждение, не вопрос.

Молодой человек неуверенно покачал головой:

— Я их читал. Одно могу сказать — содержание действительно угрожающее. Я вполне могу понять, почему тетя Изольда боится за свою жизнь. А теперь эта история с отравленными гусями… она могла умереть просто от паники.

Декок несколько секунд смотрел на Бюилдайка. Лицо старого сыщика оставалось бесстрастным.

— Возможно, мистер Бюилдайк, — сказал он, — кто-то и добивается, чтобы ваша тетя умерла от страха.

Иво Бюилдайк ушел, заявив напоследок, что он, как любящий племянник, считает своим долгом на время поселиться в доме тети. Подошел Фледдер и уселся на освободившийся стул. Во время разговора он делал подробные записи и иногда незаметно вводил некоторые данные в свой компьютер. Декок был уверен, что вот-вот появится новый отчет.

— Когда мы там были, — сказал Фледдер, — она сказала, что ее страхи неопределенны. И что удивительно, она ни слова не сказала о письмах с угрозами.

— Возможно, она полагала, что еще не время… — Декок помолчал, задумавшись. — В любом случае, — наконец промолвил он, — эти письма начали приходить некоторое время назад. Ее страх усилился, заставив ее приказать садовнику избавиться от собак и приобрести гусей. Затем она начала надоедать полицейским из двадцать третьего участка. Это все говорит о том, что она впала в отчаяние.

— Почему же тогда она не поделилась этой информацией с нами? И теперь из Антверпена является ее племянник и просвещает нас насчет писем с угрозами.

Декок согласно кивнул:

— Смерть гусей, вне всякого сомнения, сильно потрясла ее. Она восприняла это как прямую угрозу своей безопасности. Сегодня утром, после того как были найдены дохлые гуси, она наверняка решила предпринять своего рода контратаку. Воспользовалась своими связями, чтобы надавить на нашего комиссара и послала племянника, чтобы он настоял на немедленных действиях. Мне думается, она чувствует, что ситуация становится опасной.

Фледдер явно удивился:

— Неужели вы в самом деле думаете, что ее могут убить?

Декок не ответил. Он уставился в пространство, о чем-то думая. Затем встряхнул головой, чтобы избавиться от ненужных мыслей. На его губах появилась улыбка.

—

Знаешь, сынок, меня начинают интересовать эти гуси.

— Комиссар будет счастлив, — ухмыльнулся Фледдер.

Декок встал. Рукой показал на компьютер напарника:

— Разыщи все, что есть про Иво. Нам надо знать, чем он зарабатывает на жизнь, где именно в Антверпене живет и так далее. Я бы также не возражал против информации о другом племяннике, Исааке, и племяннице Ирмгард. Запусти свой магический ящик и расскажи мне, что ты там обнаружишь.

Фледдер встал:

— Вы считаете, что эти трое как-то завязаны в этом деле?

Декок усмехнулся:

— Когда на кону большое состояние, у человека могут появиться весьма лихие идеи.

Он направился к своему плащу, но в этот момент зазвонил телефон, стоящий на его столе. Фледдер наклонился и снял трубку. Декок остановился и повернулся к нему.

После короткого разговора Фледдер положил трубку.

— Ну? — спросил Декок.

— Моему магическому ящику придется подождать. Стаблинского обнаружили.

— Где?

— Он ехал на украденном «БМВ» через Бюссюм.

— А там живет дядя Иммануил.

Фледдер кивнул.

6

Они поехали из Дэмрака в Рокин. Робкое солнце проглядывало сквозь слой торопливых облаков, освещая Королевский дворец. Затем солнце закрыла очередная черная туча, тут же обрушившая на землю новую порцию проливного дождя. Декок наслаждался переменчивой картиной. Он любил Амстердам вне зависимости от погоды. Амстердаму не требовался солнечный свет, как Риму или Парижу. Красота его была создана для мягких, дождливых дней.

Инспектор искоса взглянул на Фледдера, который уверенно вел старый «фольксваген» по мокрым и скользким улицам, запруженным машинами. Он чувствовал особую связь со своим напарником. Сколько сложных дел им довелось расследовать вместе? Декок помнил семнадцать, но, возможно, их было больше. Он не мог воспроизвести детали, но навсегда запомнил первое дело, которое расследовал вместе с Фледдером.

Тогда еще на участке командовал другой комиссар. Из-за Фледдера Декока вызвали из отпуска, чтобы он помог ему разобраться с убийством проститутки. После этого они стали неразлучны. Фледдер также был первым, кто начал давать делам названия. Декок улыбнулся, припомнив некоторые из них. Например, было дело «Мрачный обнаженный труп». Декок все еще ощущал жалость, когда вспоминал прекрасную Кристел. Припомнил он и другие дела: «Мертвый Арлекин», «Романтическое убийство», «Танцующая смерть». Фледдер наверняка назовет их сегодняшнее дело как-нибудь вроде «Гуси-убийцы» или «Гуси смерти». Он улыбнулся и выбросил воспоминания из головы.

— Откуда машина, узнали?

— «БМВ»?

— Та, которую вел Игорь.

Теперь пришла очередь улыбнуться Фледдеру. Декок считал марку, модель, год выпуска машины несущественными пустяками. Он рассматривал машины с другой точки зрения. Он различал их по цвету. Если машина была большой, инспектор полагал, что, скорее всего, она американская. Если она была широкой, Декок считал ее «роллс-ройсом». В остальном он подразделял машины на маленькие, быстрые, грязные и так далее.