Амулет на удачу
Шрифт:
Но Мишка виновато уткнулся взглядом в пол, вздохнул и побрел в сторону спальни. Прямо картину можно писать: воплощённое раскаяние в образе обнажённого юноши. Как-то раз он мне признался, что его отец частенько лупил мать, а потом всегда на коленях разве что не ползал, выпрашивая прощение и возвращая расположение. Видимо сыночек усвоил эту модель поведения с пеленок и теперь отрабатывал её на мне. Ох, не завидую я его будущей жене. Мне-то необходимо вытерпеть его выходки «всего» четыре с половиной года, и можно будет в лицо высказать всё, что я о нём думаю, а его будущей жене так всю жизнь.
На пороге спальни Мишка вновь
– Я это, белье в стирку поставил. Машинка уже отстирала.
Я не выдержала и тихонько обреченно выдохнула: «За что!» Сильно на этот раз расстроился видать, если бельишко своё сам удосужился засунуть в стиральную машину. Он-то думает, что мне этим помогает, но на самом деле создаёт ещё больше проблем. Ему и в голову не придёт сортировать белье по цвету, текстуре и температурному режиму стирки. В прошлый раз после его раскаяния и «помощи» я несколько дней держала посеревшие от темных вещей рубашки в магическом отбеливателе. А что и с чем он засунул в этот раз? Ничего не ответив, я поспешила в ванную и торопливо вытащила чистое бельё в таз. Заодно привычно ругнулась на местные обычаи: пластик тут, конечно же, знают и используют – но в богатом доме пластик выглядит можно сказать неприлично. Так что таз для белья обязательно будет стальной, хромированный… Спасибо хоть не золотой, я бы его тогда и пустым не уволокла. С облегчением обнаружила, что шмотки по цене автомобиля каждая на этот раз не пострадали, и понеслась с тазом на балкон – развешивать. Магической сушке я не доверяла. Был уже печальный опыт первых дней, когда на примере нескольких своих блузок я выяснила, что большинство синтетических волокон из моего Листа именно сушку чарами не переносят.
Мишка тем временем натягивал джинсы, даже не удосужившись прикрыть дверь спальни. Завидев меня с тяжестью, он тут же выбежал как был: босой и с голым торсом, лишь отчасти прикрытым влажным полотенцем, накинутым на плечи.
– Давай помогу! – отобрал он ношу. – Куда нести?
– На балкон, – хмыкнула я. – Там у вас сушители.
Ну конечно, откуда золотому мальчику знать, как и отчего на полках его шкафов заводится чистая выглаженная одежда? Она просто там появляется. И задумываться об этом незачем. На балкон с сушителями надо было идти через общий коридор, не знаю уж, с чего архитекторы запроектировали именно так. На пороге квартиры, уже надевая тапочки, Мишка обернулся ко мне.
– Лиза, а Лиза? А пойдем лучше со мной? Отдохнёшь…
– Мне убираться надо! – буркнула я.
Вот только не хватало мне с ним по кабакам таскаться. Он надерётся, а мне потом искать такси и улаживать неприятности с полицией. При этом Мишка запросто может мне разукрасить физиономию – уже убедилась, что в подпитии он неадекватен от слова «вообще». Нет, спасибо, я лучше быстрей приведу его квартиру в жилой вид и вернусь в общагу формулы амулетов повторять. Дорогой профессор Ладислас Дюран наверняка трёт руки в предвкушении среды и моего фиаско.
– А может ну её, эту уборку? Я вроде всё по местам разнес…
На этом я не смогла сдержать смешка. Похоже, мы с Мишкой по-разному понимаем значение слов «чистота и порядок». И в этот момент, с трудом пытаясь прогнать насмешливую улыбку с лица, я взглянула на раздвинувшиеся двери лифта, из которых появился… Ладислас Дюран! Вот уж точно – помянешь чёрта, он уже и тут!
Месье Дюран тем временем красноречиво оглядел
Дюран тем временем словно нехотя перевел взгляд на Мишку. Заприметив его голый торс, идеальные брови профессора переместились на лоб. Взгляд сместился обратно на меня, будто пытаясь прожечь насквозь. Я скосила глаза на наше отражение в зеркальных дверях лифта: да уж, наша парочка представляла из себя то еще зрелище. Прямо семейная идиллия, полуголый муж помогает неодетой жене донести бельё до сушилки.
С деканом мы уже сталкивались с утра в столовой, и здороваться второй раз вроде как получалось глупо. Вести беседы – тем более, мы не на занятиях. Потому я сделала вежливый поклон, Мишка неуклюже повторил за мной. Видимо, профессор подумал на счёт нас тоже самое, а посему ограничился лёгким ответным кивком, наградил очередным хмурым взглядом и молча прошел мимо нас к соседней двери. Ловко отпер её ключом и захлопнул со всей силой.
Я вздрогнула и осторожно поинтересовалась:
– Он что, твой сосед?!
– Ага! – скривился Дэн и двинулся к балкону. – Прикольно, да? Вчера переехал – типа из города ему долго добираться, а отсюда пешкодралом две минуты.
Мы вышли на открытый общий балкон, где на ветру развевалось чужое бельё. Я выбрала свободную сушилку и преступила к делу. Мишка наблюдал за всем этим некоторое время, а потом произнес:
– У тебя синяк на коленке! Это я тебя так?
«Нет, блин, Пушкин! Александр Сергеевич!» Я молча продолжала развешивать белье, а Мишка всё не унимался:
– Лиза, родители списали пару тысяч с кредита твоих. Надеюсь, это послужит тебе скромным утешением, – я вздрогнула, но взяла себя в руки. Так. Молчи и делай вид, что радуешься… Надеюсь, улыбка у меня получилась и в сам деле счастливая. – Лиза, я тебе печенье купил. Песочное с цельным миндалем, как ты любишь! На кухне оставил. Ты же не сердишься больше?
– Лучше бы ты руки свои при себе держал! – не выдержала я. Видимо, его настроение на меня тоже подействовало.
– Обещаю, что больше и пальцем тебя не трону!
– Угу! – хмыкнула я. – «Побуду немного Станиславским! Верю. Или не верю?»
– Ли-и-иза-а… – Мишка принял совершенно несчастный вид.
– Иди уже! – начала сердиться я.
Очень хотелось заткнуть уши любимой музыкой и побыстрей разделаться с уборкой и остальным. Мишка развернулся и побрел с балкона. В дверях он кое-что вспомнил и воскликнул:
– Во вторник у меня день рождения! Чтобы обязательно пришла! В «Красной мельнице» хочу справлять.
– Я подумаю, – ответила я, твердо уверенная, что ноги моей там не будет.
– Да, забыл. Отец сказал, деньги задержит немного. Я твои в среду отдам, а не в понедельник.
Зараза такая! Ну зачем я ему там нужна? Или он типа извиниться так решил? В своей манере, не хочешь – заставлю. Открыто ведь намекает, что если не приду, то он не заплатит. Это мою уверенность поколебало, пусть и не сломило. В конце концов, какой-то запас у меня есть, продержусь или у Ульрики займу. А вот сколько он без меня в своём свинарнике продержится…
– Короче, чтоб в «Мельнице была». Понятно?