Амулет ведьмы
Шрифт:
Я прекрасно понимала, что мне не выжить — я подношение демону. У меня уже не было ни слез, ни сил… Я лишь беззвучно зашептала, словно молитву: Горден…Горден…
Глава 37
В кругу, исчерченного древними рунами, посыпанного порошком цвета индиго, с раскинутыми руками стояли ведьмы. Они закрыли глаза и устремили лица в небо. Они пели. Звуки древнего, почти забытого языка неслись ввысь, проникали в частицы мироздания и создавали вибрации призыва. Особо выделялся в их оркестре сильный голос Дорки Малзы.
Мое тело сотрясала дрожь от вибраций, что разносили по округе слова призыва,
Ведьмы открыли глаза, и я увидела, что их радужка побелела. Голоса достигли самой высокой ноты и оборвались… Все разом затихло, звуки пропали из мира, даже трепета ветра не ощущалось. И вот столб света притушился, а в его глубине, словно смотришь через толщу воды, что заворочалось, будто огромная тварь медленно переворачивалась в глубине океана. Магический свет стал ярче и окрасился в кроваво-красный, столб света расширялся и увеличивался в диаметре. И я поняла, что стал открываться проход в Пекло, и скоро появится тот, которого обуздает Дорки или, если она не сможет, демон убьет все живое в этом мире.
Лорка оставался в Пекле тысячу лет. Там, откуда нет выхода и там, где нет надежды для других. Он зол, голоден и могуч.
Неужели так все и закончится для меня? Ведь если демон сожрет мою душу, я больше никогда не возрожусь.
Дорки, с вернувшимся цветом радужки глаза, оглянулась:
— Ведите первую жертву! — приказала она своим приспешницам.
Я подобралась, готовая отбиваться изо всех сил, но ведьмы подошли не ко мне. Они отвязывали от столба мистрис Витру.
— Дорки, одумайся! Скоро будет слишком поздно! Ты не сможешь поставить на Лорка печать, он сильнее тебя! Закрой канал из Пекла пока не поздно!
Дорки лишь засмеялась. А ведьмы тащили прямо к столбу света упирающуюся мистрис.
— Не смей ее трогать! — раздался мужской голос.
И к Верховной ведьме метнулся призрак Порфирия. У меня глаза на лоб полезли. А он-то что тут делает?
— Люмпочка! — и он с такой нежностью посмотрел на Верховную, будто она его сердце и душа, вся жизнь и цель существования.
Мистрис Витра так побледнела, что сама стала по цвету похожа на призрак.
— Люмпочка, — протянул к ней руки Порфирий и погладил ее лицо. В его глазах стояли слезы.
Изо рта Верховная ведьма вырвался приглушенный рваный звук, и она заплакала…
— Порфирий… О, небеса, мой любимый… — она сделала шаг к нему навстречу и заглянула в глаза. Слезы безудержно текли из ее глаз. — Это ты… Я думала, что ты бросил меня у алтаря.
Так Верховная и есть Люмпочка? До меня стало доходить… Когда становятся Верховной ведьмой — положено менять родное имя на нареченное. Вот, похоже, ее и звали раньше Люмперией.
— Значит, ты умер… — Верховная сокрушенно помотала головой
— Я бы никогда в жизни тебя не бросил, — серьезно произнес Порфирий. — Что здесь происходит? — Стал оглядываться он и тут заметил Дорки. Та стояла, замерев, и смотрела странным взглядом на Порфирия.
— Порфирий? — протянула к нему руки Дорки.
— Что с тобой случилось, Порфирий? Все эти долгие годы я предпочитала думать, что ты просто ушел, не захотел жениться на мне. И отгоняла от себя мысль, что ты можешь быть мертв, — спросила Верховная ведьма.
— Люмпочка,
Верховная вырвалась из рук своих охранниц, те не стали ее удерживать, веревки с ее рук спали. Она кинулась к нему, попыталась его обнять, но ничего не получилось… Мистрис только очерчивала контуры его лица, волос, а из ее глаз катились горькие слезы, что она сдерживала годами.
— Как же я мечтала тебя увидеть, хоть на миг. Я тебя не забыла и любила и люблю…
— Прости меня, — вдруг произнесла мертвенно-бледными губами Дорки Малза. Порфирий с Верховной оглянулись на нее, не понимая в чем дело. — Прости меня, Порфирий, я не хотела тебя убивать.
У меня отвисла челюсть. Что происходит?
— Я просто не хотела, чтобы ты женился на Люмперии. Ты же знаешь, что я тоже любила тебя.
Вот это поворот! Верховная сжала кулаки в руки и процедила сквозь зубы:
— Что ты сделала?
— Я не хотела его убивать! — оправдывалась Дорки, разом забыв, что она тут творила еще несколько минут назад.
— За что? — подлетел к Дорки Порфирий, вглядываясь в ее побелевшее лицо. Она замахала на него руками.
— Нет, нет! Я правда не хотела тебя убивать! А всего лишь желала, чтобы ты не приехал на свадьбу. Я хотела отомстить и унизить Люмперию тем, что ее бросили у алтаря. Но я бы потом тебя обязательно отпустила! Ты должен был просидеть в подвале всего лишь один день. Но наемники, которых я наняла, перестарались и слишком сильно ударили тебя по голове, и ты умер.
— Ах ты тварь! Ты убила моего единственного и любимого человека! — закричала мистрис Витра. — Ты всю жизнь мне завидовала! Как ты могла? — гневно сверкая глазами, Верховная пошла на Дорки. Та испуганно сделала шаг назад.
— Если бы ты, дура, не убила Порфирия, и я вышла за него замуж, то не стала бы Верховной! И тогда ты могла стать ею! Тупая ты башка! Мне важнее было быть с любимым, растить с ним детей. Ты разрушила мое счастье, мою жизнь! И я, пытаясь отвлечься от горя, уходила с головой в работу, много занималась магией, и так и стала Верховной. Я не хотела больше ни за кого выходить замуж, у меня не было детей, и я посвятила всю себя Кругу ведьм. Ты — указала на Дорки пальцем мистрис. — Сама все разрушила. — Мистрис горько усмехнулась.
— О, я счастлива, что хотя бы сейчас узнала, что на самом деле случилось с тобой, — с нежностью посмотрела на любимого мистрис. — А ты, сволочь, — скрючила пальцы Верховная. — Заслуживаешь смерти!
И Верховная попыталась содрать с себя ошейник, который перекрывал ее магические силы, но у нее ничего не получилось. А Дорки стояла, не шевелясь, ее лицо уже сравнялась цветом с землей и, кажется, она совершенно забыла, что здесь делала.
Тем временем в ярком пламени света стал проявляться силуэт, словно тень, метра четыре роста, с двумя рогами, мощными руками и ногами-колоннами. Но сейчас на него никто не обращал внимания, и если это дура не успеет поставить на Лорка печать, то нам всем конец.