Амур-батюшка (др. изд.)
Шрифт:
Когда началась осенняя рыбалка и прииск с его небогатыми золотом песками опустел, Одаку словно подменили: она упрется и все делает по-своему. «Опять стала дура дурой, как в семье Кальдуки!» – думает муж.
– Что тебе надо? Почему ты упрямишься? – кричит Сашка. – Я тебя буду бить!
«Бить!» – думает она зло.
Но как Сашка ни грозил, ничего не помогало.
– У тебя невод не готов, – ворчит Одака, – я привезла невод, а ты что? Уж звезды показывают: кета подходит.
Одака вспомнила детство,
А на рыбалке оказалось, что Сашка рыбу ловить не умеет.
– Черта тебе! Дурак! А все учишь меня! – стоя в лодке, закричала Одака, когда он выпустил из рук конец невода. – Разве так рыбу ловят? Воды боишься, какой ты мужик? Дикая курица! Тебе только в грязи копаться! – Она в досаде ударила мужа изо всей силы веслом по спине, подняла конец упавшего в воду невода, схватила его зубами и села на весла.
Одака не умела сдерживать свои порывы ни в любви, ни в гневе и еще раз стукнула оробевшего мужа так, что у того в глазах потемнело.
Весь день ловили рыбу, заводили, тянули невод. Сашка работу на воде не любил: он еще боялся воды.
Возвратившись в фанзу, мокрый и усталый, он спросил жену:
– Почему ты такая злая?
В эти дни Николай и Володька уехали на телеграф – клали там новую печь, и супруги были одни.
– Чего тебе надо? – закричал он, видя, что она молчит.
– Ничего не надо! – со злом отвечала Одака, жуя лук.
Потом уж как-то призналась она, что боится. И стала объяснять, что бог един, а что Сашка его не признает, закона настоящего не знает, что ребенок не крещен. И потом она твердила ему о боге много ночей подряд.
Сашка поехал в церковь.
– Лабота еся? – спросил он попа.
У попа всегда была работа. Ему тоже надо было переложить печи в церкви, а то Бормотовы ругаются, что, мол, когда бедных венчал, так снег в углу был, промерзло все. Солдаты сделали печь кое-как.
– Им что! – жаловался поп на солдат. – Им горя мало, но бог их везде найдет и накажет, – уверял он Сашку.
Китаец стал перекладывать печь. Поп уговаривал его креститься.
– Нет, моя не хочу! – отвечал Сашка.
Хотя Сашка и намеревался креститься, но соглашаться сразу не желал.
«Пусть сначала деньги за работу заплатит, а то скажет – даром. Пока я другой веры, хоть получить с попа деньги!»
Вскоре Сашка крестился, крестил сына и венчался в церкви с Одакой. Он стал подумывать (по совету попа) о переходе в русское подданство. Поп уверял его, что уж тогда у него землю никто не отберет, он будет, по сути дела, ее владельцем и даже сможет продать участок, если захочет уехать обратно в Китай.
Однажды к Сашке приехал на лодке Гао.
«Как она похорошела! – подумал купец. – Ее даже не узнать!»
Он уже слыхал от людей, что за два года, живя вдали ото всех, Сашка стал настоящим помещиком, что он нашел себе двух китайцев-помощников, крестился, моет золото.
И китайцы, жившие у Сашки – одного из них Гао уже знал, – и сам Сашка, и золото вызывали любопытство. Но сейчас, когда Гао вышел на берег, его сильней всего поразила Одака. Такой перемены в ней он не ожидал.
В этот же день нагрянули родственники Сашки. Явился из Мылок Кальдука Маленький – он там гостил у своей новой родни. С ним приехал Савоська, к которому он заезжал по дороге.
Кальдука жаловался, что зять его Айдамбо ссорится со своими родителями, поносит их, бранит за то, что не хотят часто мыться.
– Айдамбо не нравится, что в избе блохи! – удивлялся Маленький. – Учится грамоте и хочет уехать из Мылок и построить дом в Уральском. Даже берет себе русскую фамилию.
Савоська, слушая рассказы Кальдуки, смеялся.
Улучив время, когда Сашкины родственники разговорились с Одакой и с гольдами-гребцами, купец Гао заметил хозяину:
– Я очень рад твоей удаче. Ты мог бы помочь мне теперь. Счастье неизменно сопутствует щедрому!
Речь шла о долге.
– Я только что собирался в Бельго, чтобы расплатиться, – с невозмутимым видом ответил Сашка.
Савоська, немного понимавший по-китайски, делал вид, что не обращает внимания на этот разговор, но сам прислушивался. Сашка уверял, что золота у него нет, что он почти все продал, а долг отдаст деньга-ми. Но Гао желал золотом. Он скупал его по дешевке, а Сашке выгодней было отдать долг деньгами, а золото продать на сторону.
Савоська подумал, что Гао сломает зубы о Сашку.
– Смотри, это плохо, если у Сашки заведутся большие деньги и золото, – сказал, между прочим, Одаке подвыпивший Кальдука.
Та вздрогнула и взглянула испуганно.
«Нечего бояться, ведь мы теперь венчались в церкви!» – утешала она себя.
– Поэтому я тебя и не хотел за китайца отдавать, – продолжал Маленький. – Я тебя жалел… Бил, как свою… Боялся за тебя.
– Китайцы разные бывают! – возражал Савоська.
«Но мы ведь венчались в церкви!» – упрямо думала Одака.
У Сашки чашечки для водки с наперсток, и водки мало. Гораздо лучше ездить в гости к русским. Савоська и Кальдука поэтому долго не гостили у Сашки. Им хотелось погулять хорошенько, и они отправились в Уральское, где все запасы Бердышова находились в полном распоряжении Савоськи. Гребцы с купеческой лодки упросили хозяина отпустить их туда же до утра.
Гао остался ночевать в Дадах, как называли место, где построил свой дом Сашка.