Амур и Психея 2.0
Шрифт:
Сидя за столом и вполуха слушая, о чем оживленно говорила Эвелина, Алекс подумал, что все-таки хорошо, что она была рядом – сам он мог расслабиться, попытаться получить удовольствие от вечера, не размышляя о том, что большинство присутствующих представляли, так сказать, другое поколение. Ему подумалось, что собравшиеся были как минимум лет на двадцать моложе его с женой и, следовательно, многие из них наверняка раньше у него учились.
«Да, теперь и я среди старейшин, – думал он, ковыряя вилкой в салате. – Но время другое… Мальчишкой, да и потом долго еще у меня было не просто уважение к старшим – у меня был интерес, я к ним прислушивался. Я верил, быть старшим – престижно. Теперь же все
Алекс вздохнул, ему отчаянно захотелось туда, в дом своего детства, куда приходили друзья, где всегда что-нибудь происходило, где все знали обо всех все, где его любили и где он любил не за что-то и не ради или даже во имя чего-то, а потому, что любовь была с ними всеми всегда. И она была разной – и к земле, и к людям, и к истории, и к культуре, и к женщине, конечно, тоже.
Он обвел взглядом стол, прикидывая, что бы еще положить на свою тарелку, чего бы ему хотелось попробовать и что точно не пошло бы ему во вред. Однако самым удачным выбором ему показался клюквенный морс. Он привстал и потянулся к графину, случайно задев бокал Эвелины. Тот качнулся в сторону рядом с ним стоявшего другого бокала, и раздался звон, легкий и загадочный, как показалось Алексу, как будто насыщенного цвета жидкость в графине, к которой он протягивал руку, была не ягодным напитком, а волшебным эликсиром.
«Вот сейчас выпью это, чем бы оно ни было… и пусть она вернется», – зачем-то подумал Алекс и жадно осушил бокал с содержимым рубинового цвета.
6
Морс оказался кисловатым и терпким, как если бы в нем были имбирь и корица. От выпитого залпом большого бокала у Алекса немного закружилась голова, и он прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Оркестр теперь играл так громко, что разговаривать даже с сидящими рядом было невозможно. Он бросил взгляд на место Эвелины и с удивлением понял, что она пересела к своей приятельнице на противоположную сторону стола, где женщины продолжали разговор, крича реплики в ухо друг другу. На стуле Эвелины рядом с Алексом остались ее сумочка и шаль. Ничего больше в этот чужой юбилейный вечер для него не изменилось.
«Да, что-то никудышный из меня доктор Фауст, – усмехнулся он. – Ну я и не доктор, я – всего лишь магистр… и даже не темной магии. Значит, у меня все еще впереди!»
Он подумал, что если бы давным-давно не бросил курить, то сейчас с полным правом вышел бы из зала постоять на улице, подышать. Но, с другой стороны, в туалет-то ему можно отойти в любом случае. Алекс попытался подать жене знак, что он выйдет ненадолго, но та была увлечена беседой и в его сторону, казалось, не смотрела. Тогда он тихонько встал и направился к двери.
У входа в ресторан было оживленно. Вышедшие покурить мужчины стояли небольшими группками. Многие из них курили электронные сигареты, рассказывали какие-то истории, казавшиеся им интересными и смешными, шумно их обсуждали. То и дело какая-нибудь из компаний взрывалась хохотом молодых, здоровых и жизнерадостных людей.
Когда Алекс показался на пороге, в его сторону некоторые обернулись, кто-то ему приветственно помахал, он ответил, но присоединяться ему не хотелось. «Дома и так все прокурено Эвелиной, – думал он. – Нет, лучше я перейду на ту сторону, где маленькое кафе, и выпью минералки, оттуда виден вход в ресторан, и я буду виден всем». Под этими «всеми» он привычно подразумевал жену.
Кафе было крошечным – небольшой прилавок с выпечкой на первом этаже трехэтажного здания. Перед входом стояли три столика, покрытые чистенькими белыми скатертями. Алекс иногда заходил
– Алекс, дружище, как дела? – услышал он и обернулся. Перед ним стоял Йоргос, его сосед и давнишний приятель.
– Привет, Йорго, у меня – нормально. А у тебя как? Все ли здоровы? Как дети, жена? Как поживаешь, старина? Присядь со мной. Что тебе заказать? Мороженое будешь? – Алекс пустился с места в карьер, по опыту зная, что если не хочешь отвечать на вопрос собеседника, засыпь его своими вопросами. Люди любят говорить о себе, они это делают при любой возможности. Поэтому, если ты не в настроении рассказывать, просто дай им повод выговориться. Они еще и спасибо скажут, станут передавать другим, какой ты удивительно приятный собеседник.
– Ну, если угощаешь, буду – от сорбета с манго, пожалуй, не отказался бы! – хмыкнул мужчина, устраиваясь на соседнем стуле.
Йоргос всегда был простоватым парнем с открытой улыбкой и теплым взглядом карих глаз. С возрастом он мало изменился, разве что шевелюра у него заметно поредела. Но он почти всегда носил бейсболку козырьком назад, и его лысина не бросалась в глаза. С Алексом они выросли в одном квартале и, до того как тот уехал учиться в Торонто, ходили в одну школу, а по вечерам вместе гоняли колесо по улице. Потом их матери всегда их наказывали. Дело в том, что улицы Ларисы в те годы не были мощеными, и если бегать по ним, гоняя металлическое колесо палкой с крюком, то шуму было на весь квартал, а обувь и носки у мальчишек от такой игры быстро приходили в негодность. Ну, словом, влетало им часто. Вот и сейчас Йоргос, видимо, вспомнил про колесо.
– Что, получил нагоняй от Лины? Весь город – там, а ты здесь воду пьешь. Что случилось-то?
– Э, Йорго, о чем ты? – Алекс попытался было отмахнуться от шутливого вопроса друга детства, но, поймав на себе его смешливый взгляд, неожиданно сам для себя сказал: – А между прочим, я хотел тебя спросить… Помнишь, как ты для меня срезал четыре коралловые розы в своем саду? Впрочем, давно это было, двадцать лет назад, ты забыл, наверное…
Еще не закончив, он засомневался, стоило ли задавать этот вопрос. Но Йоргос уже снял бейсболку, расположил ее на столе и уставился на друга. Алекс мгновенно понял, что теперь он попался – старина Йоргос из него душу вынет, но заставит объяснить, что он имел в виду и для чего ему было нужно, чтобы тот вспоминал про какие-то розы.
– Ну давай-давай, дальше что? Я помню эти розы. Ты же тогда прибежал весь в мыле, с горящими глазами, сказал, что я должен был тебе помочь. Мы пошли в сад, и я срезал для тебя несколько роз, какие ты сам выбрал. Ты тогда сказал, тебе было нужно четыре. Я потому и запомнил, я бы дал тебе пять или семь, но нет же! Ты хотел четыре! А теперь прошло столько лет и ты хочешь, чтобы я вспомнил о них! Приятель, я и не забывал! Ну расскажи же хотя бы сегодня, куда ты их дел тогда! Неужели все-таки покойнику какому отнес? – Йоргос разразился оглушительным смехом. Он хлопнул Алекса по плечу так сильно, что тот немного расплескал воду из стакана, который держал в руке.