Амур с оптической винтовкой
Шрифт:
– Роман! – громко позвал Леха.
Высокий черноволосый парень выглянул из-за спин сотрудников, которые его опрашивали.
– Иди сюда, – повелел Леха.
Парень подошел. Под метр девяносто, узкий в кости, но с великолепно вылепленной мускулатурой. Видимо, чем-то занимается, решил Артем, тут же поджимая живот, чуть провисший за последние полгода.
Как-то так само собой получилось, что он перестал ходить в зал. Почему? Это же было для него святым: три раза в неделю на тренажеры. Наталья запрета не вводила,
Он поймал ядовитую Лехину ухмылку и, как пацан, покраснел. Гад, догадался обо всем сразу!
– Рома, мать последнее время пила? – спросил Леха.
– Третья неделя насухо, – ответил парень, старательно не глядя на тело матери, над которым все еще стоял на коленках Шарик.
– Уборку делала?
– Да. Позавчера. Мена на диван загнала с ногами, со шваброй по всей квартире бегала. – Рома опустил голову, прерывисто задышал. Потом еле выдавил: – Это не она.
– Что – не она? – Леха с Артемом привычно переглянулись.
– Она не могла с собой это сделать. – Рома прижал к глазам большой и указательный пальцы правой руки. Замотал головой. – Она не могла, понимаете!
– Хочешь сказать, ее убили?! – фыркнул один из тех, с кем Роман говорил до этого, подошел к ним. И чуть не со смехом повторил: – Хочешь сказать, ее убили?!
– Хочу, а что?!
Роман вскинул голову, и взгляд его, обращенный на их коллегу, Артему не понравился. Очень опасный взгляд был у мальчишки. Пацану хорошо если было восемнадцать, а взгляд взрослого мужика и дерзкий до невозможного. Артем снова понимающе переглянулся с Лехой.
– Если ее убили, то кто? Кого подозреваешь? – уже с откровенной издевкой спросил коллега Артема и Лехи. Он скрестил пальцы в паху и качнулся на каблуках. – Кого из ее собутыльников подозреваешь, сынок? Кто у кого стакан отобрал?
И дальше…
Они с Лехой даже ничего толком не поняли. И едва сумели потом вспомнить, что пацан – да, точно – вскинул руку и коснулся какого-то места на шее их коллеги. Не ударил, нет. Просто коснулся, будто погладил. И, оп-па, – коллега уже сидит на заднице, привалившись спиной к стенке. Коленки разъехались, рот приоткрыт. Глаза в одну точку.
– Ты чего, гад, сделал??? – завопил второй коллега, которого Артем не очень хорошо знал. – Нападение при исполнении!!! Да я тебе…
Леха спокойно перешагнул через коленки отключившегося остряка, подхватил его спутника под руку и поволок из спальни. Артем слышал, как его друг настойчиво шипел про превышение должностных полномочий и нарушение процессуального порядка на месте происшествия.
– Стас! – позвал Артем эксперта, продолжающего возиться с телом покойницы. – Что с ним?
– Все в порядке, не переживай, – зевнул Шарик и глянул на парня с опаской: – А ты профи, сынок…
Поговорить с Романом им удалось лишь спустя полчаса. Пока паковали и выносили тело, пока шел
– Когда можно будет ее похоронить?
– Мы сообщим, – ответил Алексей и потребовал: – Повернись.
Роман приподнял ноги и крутанулся на табуретке, очутившись к ним лицом. Хмурый, осунувшийся, глаза пустые, губы плотно сжаты.
Леха вытащил табурет из-под стола, сел напротив парня. Артем остался стоять возле двери.
– Расскажи, – произнес Леха. – Расскажи о матери.
– Что интересует?
– Как давно она пила?
– Последние пять лет. Сразу после того, как отец…
Его болезненный взгляд метнулся к отрывному календарю, на котором замерла дата, – тринадцатое августа пятилетней давности.
– Отец умер? – уточнил Артем.
– Пропал.
– То есть как пропал? – Друзья переглянулись.
– Без вести. – Губы Романа предательски затряслись. – Ушел из дома и больше не вернулся.
– Он не сбежал? Нет? – продолжил приставать Леха.
– Нет. Хотя я так думал какое-то время. Но пару дней назад… – Он судорожно вздохнул. – Мать заявила, что отец умер. Откуда она знала – понятия не имею. И мне ничего не говорила. Могилу я его не видал.
– Понятно…
Леха вопросительно приподнял брови на Артема. Тот пожал плечами. Семейка, в которой сегодня утром обнаружился суицидальный случай, оказалась с секретами.
– А с чего ты решил, что мать не могла сама, а?
– Она пить бросила пару недель назад. Все говорила, что сильно виновата передо мной. И я тут пару дней назад разговор один ее подслушал.
– С кем?! – спросили друзья одновременно.
– Не знаю. Она по телефону говорила.
– По мобильному?
– Да. Хотя понятия не имею, откуда он у нее. Свой она… – Он поискал слова и соврал: – Потеряла. Давно. А тут я возвращаюсь с улицы, а она в своей спальне говорит с кем-то по телефону. Резко говорит, на нервах…
– Имена называла?
– Нет. Часто замолкала. Я решил, что собеседник ее перебивает. Потом она закончила разговор. Странно закончила. – Широкие плечи парня зябко поежились.
– Что показалось тебе странным?
– Не могу сказать дословно, но она сказала, что, типа, знает, под каким могильным камнем он его похоронил.
– Он?! Его?! – не поняли друзья.
– Ну да. Она так своему собеседнику сказала: «Я знаю, под каким могильным камнем ты его похоронил». И спросила: сказать место безымянной могилы?
– Считаешь, разговор шел о твоем отце? – сощурился Леха.
– А о ком еще?! Больше мать на моей памяти никого не хоронила. Родни ее не помню вообще. Об отце говорили точно. – И он снова с тоской посмотрел на пожелтевший листок численника с черной цифрой «тринадцать».