Амурские сказки
Шрифт:
Потом посмотрел зангин на Уленду-кривого:
— Иди ты, Уленда, в тайгу! — говорит. — Не место тебе среди людей! Не любишь ты людей… Иди в тайгу! Там в одиночку таёжные люди живут. Будь тем, кто ты есть в душе!
И пошёл Уленда в тайгу. Пока шёл, шерсть выросла на нём. На руках и ногах — когти. Сначала на двух ногах Уленда шагал, потом на четырёх побежал. Медведем стал Уленда-кривой.
А Кальдука-сынок хорошо с женой зажил. Детей у него много было. И во всём ему удача была…
Давно это было. Столько лет назад, что если по пальцам считать, то во всём стойбище у
Близнецы
Это не так давно было. Есть ещё старики, которые помнят это. Правда, мало таких стариков уже осталось.
Были в роду у Бельды близнецы: Удога и Чубак. Известно, что когда близнецы родятся — это очень хорошо. Тому роду большое счастье близнецы приносят.
Вот живут себе Удога и Чубак, дети как дети, ростом невелики, а умом стариков обогнали! Пять зим только и прошло всего, а Удога и Чубак уже на охоту пошли. И всё им удавалось. И лесные, и водяные люди близнецов любили, во всём братьям помогали, во всяком деле удачу посылали.
Вот случился как-то плохой год: зверя мало стало, рыба плохо шла. Стали говорить старики, что место менять надо, что на этом месте черти зверя и рыбу распугали. Послушал Удога стариков, говорит:
— Чем место плохое?
Тетиву своего маленького лука натянул, вокруг посмотрел, в тайгу стрелу свою послал. Улетела стрела. Долго ли летала — не знаю, потом вернулась, сама Удоге в колчан легла, на старое место. А за стрелой прилетели птицы: утки, гуси, перепёлки — и у ног Удоги легли. Посмотрели старики — все птицы в левый глаз ранены. Переглянулись: «Если так каждый раз будет — не останется деревня без мяса».
Тут Чубак старикам говорит:
— Чем плохое место?
Бросил одной рукой сетки в воду. Потонули сетки сразу.
«Ну, — думают старики, — водяной чёрт сетки утащил!»
Подождали немного. Вдруг забурлила река, закипела, пузырями вспенилась. Сунул тогда Чубак руку в воду, сетки ухватил и вытащил. Сколько было узелков в сетках, столько рыбы вытащил Чубак. Посмотрели старики друг на друга: «Э-э! Если каждый раз так будет — не останется деревня без рыбы!»
Спрашивает тут Чубак женщин:
— В прошлом году на какой стороне у кеты икры было больше?
— На левой! — отвечают Чубаку.
— Так, значит, в этом году рыба под левым берегом идёт, — говорит Чубак. — Примечать надо! Вы на правом берегу ловили, вот и показалось вам, что рыбы нету, что ушла рыба.
Тогда и Удога говорит:
— Птица и зверь за рыбой ходят. Надо было на другом берегу промышлять!
Стали старики во всём совета у близнецов спрашивать. И всё шло хорошо.
Только вскоре опять беда стряслась! Наехал с чужого берега маньчжурский нойон — начальник. С солдатами, с пушками наехал.
Запечалились Бельды. Вовек никому дани не платили, а тут на-ко тебе… А ничего не поделаешь: у косатого маньчжу — сила! Одних солдат в два раза больше, чем всех Бельды.
Пошли старики к близнецам. Совета просят.
Посмотрели Удога и Чубак друг на друга. Говорит Удога:
— Дань не платите, не маньчжурские мы люди! Мы амурской земли-воды люди! Вот пойдём мы с братом к тому нойону…
Женщины в деревне плач подняли.
— Как можно? — кричат они. — Тот маньчжу-нойон худой человек! Убьёт он наших близнецов, счастье наше убьёт!
Как ни кричали женщины, пошли Удога и Чубак к тому нойону.
Сидит нойон в большом сампане — лодке расписной. На широком помосте сидит. Над нойоном шатёр шёлковый колышется. Вокруг стража стоит. У плахи палач кривой меч точит. Нойон правую руку на подушку положил. Ногти на руках у него длинные-длинные, до полу достают, загнулись, перекрутились, каждый в серебряный футляр вставлен. Чистят ногти нойону пять девушек-невольниц. Толстый писец с большой книгой у ног нойона сидит.
Увидал нойон близнецов, говорит:
— Что здесь нанайским ребятам надо?
Посмотрел писец, до земли перед нойоном склонился:
— Эти детки прибежали сказать, благородный нойон, что придут сейчас нанайские старики, ту дань принесут, что велел ты с них взять!
Ещё пуще заважничал нойон. Нос кверху задрал. В небо голубое смотрит, чтобы на нанайских стариков не глядеть, глаза себе не портить. Ждал, ждал… Шея у него заболела, а нанайских стариков всё нет!
Говорит тут Чубак:
— Не придут старики, благородный нойон! Бельды дани никому не платили. В своих реках рыбу ловили, в своей тайге зверя били, по своей земле ходили, своим воздухом дышали. Им смешно дань платить. Платить станут — смеяться будут! Так чтобы тебя не обидеть, они вовсе не пришли. А мы маленькие, мы ничего не понимаем. Вот подарки тебе принесли, нойон!
Высыпал Удога из кисета горсть амурской земли:
— Прими, нойон, горсть нашей земли, если тебе своей мало!
Вынул Чубак из чумашки глаз совы:
— Прими, нойон, и мой дар — глаз совы. Тогда и ночью ты сможешь увидеть, что на Амуре храбрые люди живут!
Вытащил Удога перо из хвоста орла с красным клювом:
— Прими, нойон, пожелание, чтобы жил ты столько лет, сколько живёт орёл, и чтобы тебя, как орла, все боялись. Только на Амуре страха перед тобой не будет!
Высыпал из чумашки Чубак горсть золы:
— Пусть обратятся в золу все твои враги, нойон. Пусть золой покроются все злые мысли твои против амурских людей!
Удивился нойон тому, как разговаривают маленькие нанайцы. Испугался: если дети такие, то какие же у нанайцев воины и мужчины! Виду нойон не показал, страх свой скрыл. На близнецов закричал:
— Завтра пошлю солдат своих к Бельды. Огню предам всех мёртвых, а живых мёртвыми сделаю!
Поклонился ему Удога:
— Твоя воля, благородный нойон, только завтра тебе удачи не будет! Лучше сегодня сделай то, что сказал!