АН -7
Шрифт:
Вот промышленные алмазы — другое дело. Когда-нибудь у нас дойдут руки до добычи и выплавки вольфрама. Прежде всего это быстрорежущая сталь, инструмент из которой повышает производительность станочной обработки металла на порядок. Но и это не предел. Добравшись затем до кобальта, можно будет замахнуться уже и на твёрдые сплавы, которые повысят производительность металлообработки ещё в несколько раз. А чем затачивать прикажете твердосплавный инструмент? Прежде всего корундом, конечно, но после него неплохо бы и на алмазном круге режущую кромку довести. Невзрачное и не имеющее ни малейшей ювелирной ценности мелкое и грязное алмазное крошево — как раз и есть те самые промышленные алмазы. Без которых, кстати, и бриллианта ювелирного не будет — чем ещё прикажете огранивать минерал, твёрже которого в природе нет вообще ни хрена? Но это когда руки до вольфрама и кобальта дойдут, пока же алмазный абразив для нас не актуален. Не актуальны пока-что и прочие полезные ископаемые,
Аналогичную задачу решали в нашем реале португальцы, когда путь через Суэц преградила Блистательная Порта османов, и Васька Гамский, первым достигший Индии в обход Африки, был далеко не первым, кто пытался это сделать. Но у Васьки Гамского был на дворе излёт Средневековья, а у нас — махровая Античность, и возможности далеко ещё от античных не ушли. Риска же такого, на который шли от лютой безнадёги португальцы, мы позволить себе не можем, и поэтому нам нужны на южном маршруте промежуточные базы, эдакие "аэродромы подскока". Самой ключевой из этих баз на пути к Индии как раз и должна стать южноафриканская Капщина.
Но и эта её функция промежуточной базы, ради которой мы весь сыр-бор с ней и затеяли, пока-что ещё вилами по воде писана. И сама южновфриканская колония ещё не такова, чтобы принять, обслужить и пополнить припасами серьёзную экспедицию — ей до этого ещё расти и расти, и мореманы наши ещё не настолько в подобных вояжах опытны, и корабли у нас ещё не таковы, на которых есть смысл соваться в Индийский океан. Мы же не тот Васька Гамский, чтобы после рискованного, но оптимального по ветрам броска через Южную Атлантику продираться против ветров и течений вдоль восточных берегов Африки. Мы и дальше по ветрам планируем, а это уже второй такой же бросок, который без отдыха и полноценного техобслуживания, да ещё и на модификациях по сути дела тех же античных корбит, был бы уже явным перебором. Да и времени у нас на такое плавание пока нет, а посему мы и не сходим с ума, а возвращаемся, пользуясь попутными ветрами и течениями, вдоль западного африканского берега до дому, до хаты. Как говорится, надо и меру знать. Теперь ближайшая задача — закольцевать этот южноатлантический маршрут, дабы колонии на нём оживлялись и развивались не только экспедициями Тарквиниев, но и частной инициативой относительно мелких морских торгашей. И для этого в идеале так и напрашивается ещё одна промежуточная база.
Берег Скелетов мы, естественно, забраковали сходу — на хрен, на хрен! Он ведь не зря так обозван, верно? Правда, Ефремов в "Лезвии бритвы" и там в прибрежном песке хренову тучу алмазов понамешал, но он же там и флот Неарха утопил без пощады. Я ведь об этом упоминал уже, кажется? Но если чуть севернее устья Оранжевой их подтверждает и официальная карта полезных ископаемых, то ещё севернее, вдоль побережья Намибии, проверять Ефремова как-то не хочется. Множество кораблекрушений и без неарховского флота вполне реальны — подводные камни, ночной туман и не столь уж редкие шторма не способствуют безопасной навигации. А на берегу — пустыня Намиб, абсолютно безводная. И хрен ли толку с того рыбного изобилия в море и с тех многочисленных морских котиков на берегу, когда без воды и не туды, и не сюды? К счастью, наш запас пресной воды был вполне достаточен, и мы могли позволить себе вставать на ночь на якорь, не рискуя без необходимости наскочить в темноте и тумане на риф. Естественно, подальше от берега с его немилосердным прибоем, насколько хватало длины якорных канатов. Когда дойдут у наших руки до алмазов, то хватит им и наносов Оранжевой и вблизи от неё, а перестанет хватать — проще будет добраться до Кимберли. Ну и нахрена нам сдалась эта пустыня?
Вот севернее её — уже веселее. В смысле — зеленее и водянистее. Правда, не так, чтоб очень уж — климат у самого океанского побережья хоть уже и не пустынный, но один хрен ещё засушливый из-за холодного Бенгельского течения. Из-за него же и эти ночные туманы, уже не такие густые, как у берегов Намибии, но достаточные, чтобы пережидать ночи на якоре. Серёга говорил, что в Анголе, в отличие от Намибии, они только зимой, но нам от этого было мало радости, потому как в Южном полушарии на дворе как раз зима и есть. То бишь с одной стороны означенное течение нам помогало, облегчая нам движение днём и волной, и ветром попутных румбов, но с другой — тормозило нас этими грёбаными туманами, из-за которых стрёмно двигаться ночью. Чтобы не страдать от них впредь, надо рекомендовать нашим мореманам на будущее сразу же от Кейптауна брать курс мористее, дабы
Но устье Конго — это нечто. Не Амазонка, конечно, но эдакая мелкомасштабная пародия на неё, скажем так. По длине уступает Нилу, но по глубине и полноводности его превосходит с немалым отрывом. Это была бы превосходнейшая судоходная магистраль вглубь материка, подобная Амазонке, если бы не пороги в нижнем течении, да не просто пороги типа днепровских или нильских, а есть и уступы с водопадами. Серёга говорит, что всего там около трёх десятков порогов и водопадов на общей длине в триста пятьдесят километров — млять, это же и волок нормальный хрен проложишь типа того, что был на Днепре в обход Ненасыти, а уж о бурлацком способе, которым все остальные днепровские пороги преодолевались, нехрен даже и мечтать. Даже взорвать их на хрен — не выход, и не оттого даже, что взрывчатки хрен напасёшься, а оттого, что бесполезно. Общий перепад высот на всём каскаде — более двухсот пятидесяти метров, и если одни уступы взорвёшь, так другие на их месте образуются, пара-тройка поменьше вместо одного большого, ну и ради чего тогда весь этот сыр-бор? В реале этим никто и не заморачивался, а проложили железку в обход всего этого каскада, обозванного водопадами Ливингстона. Сами же эти пороги с водопадами — млять, это сколько же гидроэнергии зря пропадает! Ну, в реале-то бельгийцы ещё проектами ГЭС заморочились, но построить две штуки удалось только во второй уже половине двадцатого века, и уж всяко не нам с нашими античными в общем и целом возможностями на такое замахиваться, да и смысла-то особого нет.
Серьёзные вложения оправдают себя только при серьёзном же и освоении всего региона, а это-то нам как раз и не с руки. Даже не в неграх дело, которые если ещё сюда и не пришли, так придут во вполне оборзимом будущем. Эта-то черномазая напасть как раз неплохо лечится цепью фортов с артиллерией и пулемётами вдоль всего южного берега с простреливанием всех переправ — севернее расселяйтесь, хрен с вами, а на южный берег вас никто не приглашал. Но что прикажете делать с этим грёбаным мухом цеце, который лётает, где ему вздумается, и кусает, кого ни попадя? Так что ну его на хрен, это освоение тутошнего региона, нам только некоторые ништяки из него нужны, которые и дикари на побережье сами доставят в обмен на стандартный колониальный набор. Так что фактория только здесь в перспективе напрашивается в любом наиболее подходящем месте от устья и примерно до полутора сотен километров выше, где и начинается тот ливингстоновский порожисто-водопадистый каскад.
Но сейчас нам даже и не до фактории — ни времени на неё у нас нет, ни людей. Нам пока эстуарий Конго хотя бы в общих чертах разведать, получив в итоге пусть далеко ещё не топографическую, но хоть более-менее сносную крупномасштабную карту. Ну и в идеале хорошо бы ещё с дикарями тутошними, кем бы они ни были, хотя бы какой-нибудь контакт установить, дабы облегчить жизнь будущим основателям фактории. Одиннадцать километров, кстати, ширина эстуария у кромки океана, но сток Конго таков, что и по этой кромке забортная вода практически пресная — хоть и не амазонское Пресное море, но тоже что-то немножко типа того. Поэтому нехрен и вверх по реке подниматься — для высадки вполне пригодны и берега эстуария.
— Ну вот какому только глупцу пришло в голову испортить такое хорошее вино такой горькой дрянью? — ворчливо поинтересовался мореман, мужик вполне надёжный и исполнительный, но острый на язык и не стесняющийся высказать своё мнение по поводу неприятных для него приказов.
— Нескольким глупцам, и я — один из них, так что все свои претензии к ним ты можешь высказать мне, — сообщил я ему, принимая и выпивая залпом чарку суррогатного "джин-тоника" из креплёного вина, разведённого крепким отваром хинной коры, — Да, ты прав — дрянь ещё та.
— Нет, ну раз ты, досточтимый, эту дрянь пьёшь, и твои друзья её тоже пьют, и наш навигатор тоже, то и я её, конечно, тоже выпью, — пожал плечами ворчун, — Раз все её пьют — чем я лучше других? Но объясни мне, досточтимый, для чего вы мучаетесь сами и мучаете всех нас этой горькой отравой?
— Это от болотной лихорадки. Здешняя — гораздо страшнее той, которая бывает у нас, и эту отраву мы с вами пьём для того, чтобы не заболеть ей. В кустах по берегам реки комарьё, в зарослях на морском берегу — москиты, и любой из них может заразить тебя или любого другого из нас проклятой лихорадкой.