Анаконда (сборник)
Шрифт:
— Мой отец и его друзья. Они погибли. А вместе с ними моя мать.
— Что же, эти сверхльвы… взбунтовались?
— О нет. Десятки психопатов забросали лабораторию зажигательными гранатами. Только мы с Лео и остались в живых.
— Но за что?
— Кто знает, что творится в головах некоторых так называемых людей! Наверное, они просто обезумели от страха. Но Лео нервничает, Луиджи. Он не любит, когда об этом говорят. И я тоже.
— Извините меня, месье Лапрад… А скажите, какой ваш лучший результат на полторы тысячи метров?
— Три минуты пятьдесят. Для меня это трудная дистанция, как и для всех спринтеров.
— Но почему же? Ведь вам совсем немного лет!
— Да, двадцать четыре. Но мне нужно было писать диссертацию. Научные исследования и большой спорт даже сегодня трудносовместимы. А я всего лишь олимпиец, а не сверхчеловек, Луиджи.
— Вы француз?
— Нет. Во мне течет кровь четырех рас: полинезийской, китайской, европейской и индейской. Однако, похоже, мы уже на месте. Благодарю вас, Луиджи.
— До тех пор пока вы будете здесь, если вам что-нибудь понадобится, я всегда…
— Спасибо. И один совет, Луиджи: совершенствуйте свое тело, но не забывайте, что человеком быть важнее, чем чемпионом!
Тераи не понравился Старжону с первого взгляда. Высокий, атлетически сложен. Директор не любил людей выше и сильнее себя, а потому встретил геолога холодно.
— Нам рекомендовали вас университеты Парижа, Чикаго и Торонто. Кроме того, я прочел вашу диссертацию о Баффиновой Земле и других северных островах. Неплохая работа. У нас здесь немало блестящих изыскателей, но ни одного настоящего геолога. Вы нам подходите, несмотря на молодость. Для начала займитесь составлением карт. Мы предоставим в ваше распоряжение все необходимые средства, конечно, в пределах возможного, однако потребуем соответствующей отдачи. И еще одно. Этот ваш зверь. Он будет вас стеснять и может оказаться опасным. Советую вам избавиться от него, пока не случилось беды.
Тераи встал.
— Лео включен в подписанный мною контракт. Он сопровождает меня повсюду. Если вы не согласны, контракт будет расторгнут, и я немедленно улечу. «Денеб» еще здесь.
— Не будьте таким вспыльчивым! Я забочусь о ваших же интересах, но если вы смотрите на это таким образом… Короче, ваш зверь целиком на вашей ответственности, понятно?
— Понятно. Вы не можете порекомендовать мне отель?
— В Джонвиле нет отелей. Мы тут все пионеры, господин Лапрад, не забывайте! Кстати, здесь немало таких молодцов, которых не испугают ни ваши мускулы, ни ваш лев. А хижина для вас еще строится. Мы думали, что вы прибудете на корабле нашей компании, то есть не раньше чем через месяц. А пока — есть лишь маленькая гостиница при харчевне, может быть, там найдется для вас комната. Не знаю только, примут ли они вашего зверя…
— Попытаю счастья…
— Да, еще одно, Лапрад! Как можно меньше якшайтесь со стиками.
— Со стиками?
— Это аборигены. Так их называют изыскатели: «стики», палки. Они похожи за палки. К счастью, стики не относятся к гуманоидам и у нас здесь нет никаких историй с их женщинами. А ведь, говорят, на других планета мужчины… Ну ладно, грузовик доставит вас с вашим багажом до гостиницы. Завтра жду вас с докладом в дирекции ровно в восемь. Кстати, купите себе офирские часы — их продают в магазине компании. Здесь на Офире сутки составляют двадцать пять земных
Харчевня-гостиница оказалась приземистым бревенчатым домом в два этажа, стоящим в конце улочки из хижин изыскателей, рабочих и инженеров. Содержала это заведение еще молодая вдова, мадам Симпсон, с помощью своей семнадцатилетней дочери Анны. Несмотря на опасения Старжона, Лео здесь приняли хорошо. Мадам Симпсон зачитывалась журналом «Райдер Дайджест», а как раз недавно там появилось сокращенное изложение книги знаменитого Джо Диксона «Создания божьи», в которой этот журналист попытался донести до широкой публики суть сложных биохимических и генетических изысканий Генри Лапрада. Тераи едва сдержался, когда любезнейшая мадам Симпсон, преисполненная гордости от того, что у нее поселится сын прославленного ученого, упомянула об этой книге. Ведь именно ее крикливое название вызвало ярость американских фундаменталистов, все еще влиятельных в отдельных штатах, и привело к трагедии. Анна же лишь молча покраснела, что очень шло к ее личику полненькой блондинки.
— Обед через два часа, месье Лапрад, — сказала мадам Симпсон. — А пока приготовят вашу комнату, можете посидеть в соседнем баре. Он тоже принадлежит нам, пиво там отменное, да и выбор напитков неплохой.
Тераи вошел в бар и уселся в углу, Лео растянулся у его ног. Бесцветная служанка спросила, что им подать.
— Для меня пиво. Для Лео кока-колу в большой миске.
— Кока… для этого зверя?
— Что поделаешь, в смысле напитков у него дурной вкус.
— Вы что, смеетесь?
— Принесите, и увидите сами!
Посетители столпились вокруг них, с любопытством ожидая продолжения. Раздосадованный Тераи встал:
— Послушайте, друзья! Я только что прибыл, а потому ставлю выпивку на всех. Вы, наверное, работаете на ММБ? Я тоже. Я хочу лишь одного: жить в мире со всеми. Но я не желаю, чтобы меня разглядывали как какое-то чудовище, только потому; что я олимпиец и со мною Лео. Лео — паралев, его разум был искусственно развит. Вот и все. В остальном он обыкновенный лев. Он очень мирный, когда ему не досаждают и не угрожают. Но в противном случае… Вы знаете, на что способен разъяренный лев? Так вот, Лео способен на большее!
— Мы не хотели тебе мешать! — воскликнул рослый изыскатель. — Но согласись, посмотреть, как лев будет пить кока-колу, такое не каждый день случается!
— Ладно, смотрите, а потом оставьте нас в покое. Я здесь пробуду по крайней мере год, еще успеете на нас налюбоваться.
Служанка вернулась с банками пива и кока-колы, рядом на подносе стояли стакан и небольшая супница. Тераи открыл банки, вылил кока-колу в супницу, и Лео под восхищенные взгляды зрителей вылакал свой напиток до дна.
— Ну что, посмотрели? А теперь оставьте его в покое! Я уже сказал: сегодня всем по стакану за мой счет!
Так Тераи впервые встретился с теми, кому суждено было стать его товарищами по работе. Тут были самые разные люди: дипломированные геологи-разведчики и изыскатели-практики; европейцы, американцы, русские, китайцы, несколько африканцев и даже один малаец. Все они переговаривались на англо-русском жаргоне или — в зависимости от культуры говоривших — на более или менее правильном английском или русском языке, которые давно стали языками космоса.