Анаксагор
Шрифт:
Но Анаксагор не ограничивался теоретическим обоснованием невозможности пустого пространства; согласно свидетельству Аристотеля (Физ. 6, 213а 25), он производил опыты с кожаными Мехами и клепсидрами (водяными часами. — И. Р.), имевшие целью показать, что пустоты не существует. Аристотель правильно говорит, что эти опыты не достигают цели: они доказывают только, что воздух есть нечто вещественное, а не то, что пустоты нет. Но сам по себе факт постановки таких опытов заслуживает внимания как один из предвестников экспериментального метода в естествознании.
Что же касается противоположностей, то их правильнее всего было бы отождествить
Естественно возникает вопрос: для чего понадобилось Анаксагору выделять эти несколько пар противоположностей из множества прочих свойств и качеств и придавать им особый онтологический статут? Для ответа на этот вопрос надо будет обратиться к проблеме четырех стихий. Выше мы уже касались этой проблемы, указывая на всегда существовавшую в греческой философии связь между такими противоположностями, как теплое и холодное, и четырьмя стихиями. Теперь мы посмотрим, как реализовалась эта связь в теории материи Анаксагора.
Следует подчеркнуть, что четыре традиционные стихии — огонь, воздух, вода и земля — не играли в теории Анаксагора особо важной, принципиальной роли. Нечто аналогичное, впрочем, имело место и в атомистике. Как свидетельствует Аристотель, в учении Демокрита только атомам огня (которые были у него тождественны с атомами души) приписывалась определенная, выделенная форма, а именно шаровидная. Прочие стихии были у Демокрита «панспермиями фигур» (Физ. Г 4, 203a 20), т. е. смесями атомов всевозможных форм. Различия же между воздухом, водой и землей имели, выражаясь современным языком, чисто статистический характер: воздух состоял преимущественно из более мелких и сравнительно более гладких атомов, земля — из более крупных, тяжелых и шероховатых, вода же занимала промежуточное положение между ними.
Сходную картину мы имеем у Анаксагора — с той только разницей, что и эфир (бывший у Анаксагора синонимом стихии огня) оказывается здесь таким же собранием всевозможных семян, как и воздух. Приведем две совершенно недвусмысленные цитаты из Аристотеля, в которых точка зрения Анаксагора противопоставляется учению о четырех элементах Эмпедокла. Теория элементов Анаксагора прямо противоположна теории Эмпедокла. Последний утверждает, что огонь, земля и рядоположные им тела
Другая цитата: «Совершенно очевидно, что последователи Анаксагора и Эмпедокла говорят противоположные вещи. Эмпедокл утверждает, что огонь, вода, воздух, земля — это четыре элемента, и притом более простые, чем плоть, кость и сходные с ними подобочастные. Последователи же Анаксагора считают простыми [телами] и элементами эти [подобочастные], землю же, огонь, воду и воздух признают составными, поскольку они представляют собой смесь всевозможных семян этих [подобочастных]». («О возникновении и уничтожении» А 4, 314а 20–25).
В обоих случаях Аристотель допускает некоторую неточность, смешивая понятия подобочастных и семян. Именно эта неточность и побудила позднейших доксографов и исследователей отождествить оба понятия, о чем мы говорили выше. Но если учесть, что каждое семя представляет собой смесь всех подобочастных (качественно-определенных веществ), причем по своим свойствам оно оказывается подобным тому из подобочастных, которое в нем преобладает, то можно будет согласиться, что эта неточность не имеет принципиального значения.
В целом же свидетельства Аристотеля о том, что стихии у Анаксагора не элементарны, но представляют собой «панспермии», т. е. смеси всевозможных семян, представляются слишком определенными и недвусмысленными, чтобы их можно было с ходу отвергать. Между тем многие ученые нашего времени, начиная с Таннери, поступают именно таким образом, утверждая, что Аристотель не понял и грубо исказил мысли Анаксагора. Так, Таннери пишет: «…говорить вместе с Аристотелем, что огонь состоит из гомеомерий, подобных гомеомериям мяса и костей, — значит совершенно искажать мысль Анаксагора» (31, 277).
Вместо этого Таннери выдвигает гипотезу, что стихии представляют собой комбинации всех противоположностей, упоминаемых в анаксагоровских отрывках; отличаются же они друг от друга преобладанием тел или других членов соответствующих пар. «Огонь, — пишет Таннери, — самое блестящее, самое теплое, сухое и тонкое вещество, тем не менее он всегда содержит в себе темное, холодное, влажное, тяжелое…» (там же). Что же касается семян, или аристотелевских гомеомерий, то они, по мнению Таннери, отнюдь не элементарны, а представляют собой комбинации тех же противоположностей. В этом смысле между стихиями и качественно-определенными веществами (гомеомериями) нет принципиальной разницы.
Но как быть с приведенными выше свидетельствами Аристотеля, что стихии суть смеси всевозможных семян (или подобочастных)? Нам представляется, что между этими свидетельствами и, казалось бы, полностью отвергающей их гипотезой Таннери можно перебросить мостик. Нижеследующие соображения показывают, каким образом это следует сделать. Эти соображения вызваны не нашей склонностью к компромиссам, не стремлением примирить непримиримые точки зрения, а убеждением в том, что гипотеза Таннери заключает в себе некоторое рациональное зерно, соответствующее духу учения Анаксагора.