Аналогичный мир - 3

Зубачева Татьяна Николаевна

В обед он пил со всеми чай с бутербродами. Участвовать в общем разговоре наравне со всеми ещё не мог. И по возрасту, и по стажу ему пока помалкивать положено. Да и в городе он недавно, не знает ничего. Митроха к нему не цеплялся, поглядывал искоса, но молчал. Да и, как заметил Андрей, Митроха тоже на побегушках и подхвате, так что особо задираться тому невыгодно: на равных они, отплатить, значит, может с лихвой и будет в своём праве. Бутерброды его были, в принципе, как у всех, чашка только поновее и понаряднее, да ещё коробка. У остальных бутерброды в свёртках. Но прошло

без особого внимания. Вообще-то Андрей боялся только одного. Что зайдёт речь о прописке и чтоб именно сегодня. В понедельник-то он пожалуйста, со всей душой и полным удовольствием, а сегодня-то никак. Но… обошлось. То ли к нему ещё присматривались, то ли здесь прописка чаем и сахаром… ну, на это ему плевать, деньги есть. От тех денег у него ещё тридцатка с мелочью осталась, а через неделю уже зарплата.

Тридцать с мелочью. Рубль в день — еда и сигареты. Это семь рублей. За эту неделю он на хозяйство не давал и дать не сможет — это идти на серьёзный скандал с Эркином и Женей. Ладно, купит чего-нибудь из еды или там в хозяйство. На это… ну, десятку, ну, пятнадцать рублей. Теперь, что ему в своё хозяйство нужно? С одеждой пока завяжем. На лето всё есть, а об осени и зиме позже подумаем. В комнату… Так. Из мебели… вроде ничего не надо. Пепельницу, пожалуй, а то курить захотелось — в форточку окурок кидал, в ладонь пепел стряхивал. А вообще-то… спешить ему некуда, можно не пороть горячку и обживаться спокойно…

Занятый этими мыслями и подсчётами, Андрей доработал до конца смены, быстро переоделся, запер шкафчик, и, пока остальные ещё только собирались в бытовку, его и след простыл.

До завода Андрей бежал. Кончает-то Эркин, как и он, в три, пока переоденется, то да сё, так ведь и он себя в порядок приводил, нехорошо получится, если его ждать будут.

Из проходной уже сплошным потоком выходили люди, и Андрей огорчённо выругался. Вот непруха! Ищи теперь Эркина в этой каше. Он остановился и закурил, огляделся уже спокойно и внимательно. Так… так лучше не искать, а встать на видном месте, чтоб тебя увидели и окликнули.

Они увидели друг друга одновременно. Андрей сплюнул окурок в ближайшую урну и пошёл к Эркину, окружённому толпой кряжистых мужчин.

— Вот, — счастливо улыбнулся Эркин. — Вот он.

— Ну-ка, покажись…

— Воскрес, значит…

— Ну-ка…

— Ну, на счастье…

— Раз хоронили, значит, долго жить будешь…

Андрею жали руки, хлопали по плечам и спине, тут же перезнакомились и дружной толпой отправились в пивную. Вёл по праву угощающего Эркин. И пиво с бутербродами на всех он брал. По большой кружке и два бутерброда. И Андрей от себя маленькую и бутерброд. И тоже на всех и каждому.

— Ну, гуляем!

— А что, так и надо.

— Ну, здоровья тебе, парень.

— И удачи.

Андрей охотно смеялся, отшучивался, благодарил. Хорошая ватага у Эркина, повезло брату, он же видит, что к Эркину с полным уважением.

— Как же так вышло, парень?

— А просто, — Андрей встряхивает кудрями. — Ранило меня. Ну, нашлись добрые люди, подобрали, выходили.

— А о себе чего ж не давал знать?

— Брат тут извёлся

прям.

Эркин смущённо покраснел.

— Да уж, переживал он за тебя, — кивнул Саныч. — Чего ж таился?

И на этот вопрос у Андрея был заготовлен ответ. И ответил он серьёзно и почти правду.

— Подставить боялся. Я-то уехал и всё, а им там жить.

Когда говоришь правду, то верят сразу. Понимающие кивки, сочувственное хмыканье.

— Ну, понятно тогда.

— Да уж.

— За добро добром надо.

— Чего уж там.

И вдруг щуплый — и чего доходягу в грузчиках держат? — мужичонка, с жадностью хлебавший пиво, хмыкнул:

— Слышь, вождь, а тот майор тебя, значитца, когда зимой мотал, знал уже?

Эркин ответить не успел. Медведев раздельно произнёс:

— Ря-ха!

А Саныч удивился:

— Ты это про что? Не помню, чтоб такое было.

А Лютыч веско объяснил:

— Готов Ряха. Допился, что казаться стало.

— Ну-у?! — вылупил глаза Серёня. — А говорят, там чертей зелёных ловят, ну, кто допился.

— Или слонов видят, — кивнул Петря. — Розовых.

— Кому черти, кому слоны, — заржал Колька, — а Ряхе майоры.

Поржали, и на этом инцидент был исчерпан и забыт. Андрей сделал вид, что не обратил внимания, ну, мало ли что спьяну сболтнут. Но Эркин знал, что ни слова брат не упустил и будет спрашивать. А рассказать о майоре — это рассказывать и о Бурлакове. Ну… ну, что ж, может, и к лучшему, чтобы так…

А разговор пошёл своим чередом. Не спеша, обстоятельно допили пиво. Большую кружку Эркина под шумок утащил Ряха, все этого презрительно не заметили, а сам Эркин и маленькую не допил. И уже стали расходиться, снова желая Андрею и Эркину здоровья и удачи, Когда Колька сказал:

— Ну, счастливо, Мороз.

— Завтра с утра, — кивнул Эркин.

— Так ты ж с братом, небось, — удивился Колька.

— Вдвоём и придём, — улыбнулся Эркин.

— Придём, — сразу согласился Андрей. — А зачем?

— Курятник ладить будем, — объяснил Эркин.

— Замётано, — энергично кивнул Андрей.

И Эркин счастливо улыбнулся.

Уходили они не первыми, но и не последними. К удивлению Эркина, на улице уже смеркалось.

— Однако, засиделись мы.

— Ага, — Андрей с улыбкой оглядывал улицу. — Хорошая у тебя ватага.

— Да, — улыбнулся Эркин. — Я… знаешь, я не думал, что так может быть. Так хорошо.

Андрей кивнул. Они шли рядом по голубой от медленных сумерек улице. Вечер пятницы, преддверие выходных. Все добрые и весёлые, будто слегка хмельные. Андрей ждал, но Эркин сам не начинал разговора.

— Так что это за майор? — спокойно, даже небрежно спросил Андрей.

Эркин вздохнул.

— Ты помнишь, на выпасе ещё, в резервацию когда приезжали, ну, на переезд уговаривать. Только он тогда не в форме был.

— Ага-а, — протянул Андрей.

Он по-прежнему улыбался, но улыбка стала другой.

— А на этот раз кто свистел?

— Никто, — усмехнулся Эркин. — Он… словом, зуб у него на меня. Ещё с выпаса. Да и в тюрьме он ко мне цеплялся.

— Это когда ты в тюрягу попал?