Аналогичный мир
Шрифт:
— Один… за рубашку схватил, но так… Откинул я его, — Эркин приглушенно засмеялся. — Пуговицы все полетели. А я запаса не взял.
— Чтоб у тебя только об этом голова болела, — хмыкнул Фредди. — Давай дальше.
— Ножей я не видел, — вставил Андрей.
— Ножи были, — мотнул головой Эркин. — Не доставали только. Да, мой-то у тебя. Гони обратно.
— Держи.
Эркин сунул нож в карман и продолжал.
— Ну, только, считай, решили, тут ты и засвистел. А дальше вы уж видели.
— Так что решили? — Фредди закурил новую сигарету.
— Ну… не совсем решили, сэр. Ну, последнее
— Ясно, — Фредди зло сплюнул на землю. — А с русским что?
— Вот, — Эркин вытянул руку и несколько раз сжал и растопырил пальцы, не сжимая до конца в кулак и не распрямляя ладонь. — Вот так держит, сэр. Прижмёт и отпустит. Даст дыхнуть и сожмёт. То о свисте, то сколько голов в стаде, то с кем я ем, то откуда сигнал такой, то сколько нас при стаде, то давно ли я работаю.
— А ты? — голос Андрея глух и напряжён.
— А я что? — развёл руками Эркин. — Что врать — не знаю, куда он правду повернёт — не знаю. Молчал.
— Совсем молчал?
— Нет, сэр. Бить бы начал тогда. Где мог, говорил. Ну, сказал, что сто голов в стаде. Что до темноты отпустили.
— Что? — удивился Фредди.
— Ну, сэр, он спросил, до которого меня отпустили. Я сказал — до темноты.
— Ясно, — кивнул Фредди. — Ещё что?
— Да ничего такого, сэр. — Эркин усмехнулся. — Спросил, хватает ли еды и не таскаю ли потихоньку.
— Он что? — Андрей длинно выругался.
— Стоп, — остановил его Фредди. — Это побоку, парни. Это всё так, ля-ля. Теперь вот что. Ты этого, как ты его назвал, Клеймёного, убирать будешь?
— Нет, сэр, — Эркин твёрдо смотрел ему прямо в глаза. — Он ничего не сказал, сэр.
— Точно?
— Русский не знал, на чём меня прижать, совсем не знал.
— Ну, смотри. Сейчас не сказал, потом скажет.
— Нет, сэр. Нас в имении две сотни рабов было, и раньше… не знаю сколько. Мне ездить теперь искать их, убирать, самому сматываться… — и улыбнулся, — а зарабатывать когда?
Все охотно засмеялись.
— Ну, сам смотри, — отсмеялся Фредди.
— Ах чёрт, — Эркин привстал на стременах и выругался. — Расползлись как.
Они поскакали к стаду, хлопая ремнями по земле и спинам бычков. Фредди помчался к лесу, отжимать бычков от границы. Значит что, тайна Эркина… старая, давно за ним идёт, ещё до освобождения. Ну, пусть сам и бережёт. Из резервации вряд ли сунутся. Свист этот чёртов… тоже сами пускай. Я как не знал, так и не знаю, и знать не хочу. Но если у русского такая хватка… Эркин сам не понимает, что сказал. Военная администрация. Как же! Тут покруче и посерьёзней система. Но этого парням знать не надо. На Эркине они обожглись, а эти мальчики отступать не любят. Свист только предлог, ясно. Не было бы его, к чему другому прицепились. Они теперь с другой стороны заходить будут. На Джонни. Так что, посмотрим, но маячить не стоит и, пожалуй, не недельку, а и подольше посидеть здесь, полежать в теньке. Придётся парням потерпеть. И Джонни… ну Джонни сам сообразит. Не впервой. Ладно, посмотрим. Рвать отсюда неохота, да и некуда. А в случае чего… в случае чего на парней можно будет и опереться. Вслепую они не пойдут, но за своего… можно будет и рискнуть. Фредди вытянул плетью семенившего последним бычка. Не больно, а так…
…Вечером, когда уже поели, Эркин как всегда занялся починками. В очередной раз перебрал и проверил лассо и запасные длинные пастушеские ремни. Фредди видел, что парням охота поболтать, но при нём они будут молчать. Вон как всполошились, что спьяна наговорили чего-то. Наверняка, и не пьют поэтому. Ну что ж, у каждого свой хмель. Кому язык отвязывает, кому руки… А кому и что другое. А потрепаться и самому охота. Неделю молчали, а вечер у костра — святое время. Языки и без спиртного свободны.
— А крепкая штука, — подал голос Андрей, — и голова не болит. Чудно!
Ну, самое оно.
— Коньяк хороший должен быть. А то закрасят чем… Потом валяешься.
Эркин негромко засмеялся.
— В имении раз. Гости были, и там один, не знаю уж, зачем ему, но по его слову всем рабам выпить дали. По кружке. Уу, что было! Кто ползком, кто ничком. На ногах никого не было.
— И ты? — с интересом спросил Андрей.
— Я не пил, — Эркин попробовал сшитое место на разрыв. — Я ж скотник, коров дою. А они этого запаха не любят. Мою кружку Губач выхлестал. И на меня же с кулаками, падаль.
— Ну и что? — Фредди представлял ответ, но надо поддержать разговор.
— А ничего, сэр. Дал легонько, он лёг и захрапел. Как я вчера.
Андрей смущённо засмеялся.
— Ничего не помню.
— А как пил тоже? — Эркин нашёл новый разрыв и стал готовить нитки.
— Нет, как пил, помню. И всё.
— А больше ничего и не было, — засмеялся Эркин. — Заели и спать легли.
— А мы ели ещё? Этого я уже не помню.
— Этого ты никогда не помнишь. — Эркин очень серьёзен, только глаза блестят. — От миски встаёшь и спрашиваешь, когда готово будет.
Эркин быстро пригнулся, и Фредди пришлось перехватывать летящий в него кулак Андрея.
— Вы не обращайте внимание, сэр, — Эркин снова сидит, как ни в чём не бывало. — У него бывает.
Андрей не выдержал и засмеялся.
— А сколько сахару в кружку положил, ты помнишь?
— От тебя и научился. Ты свою премию за сколько стрескал? То-то. А я потянул.
— Что за премия-то? — Фредди вытащил из костра веточку, прикурил и сунул обратно. Раз сами сказали, то и спросить можно.
— Расскажи, — попросил Эркин, осматривая залохматившийся край надрыва. — Жевал ты его, что ли?
— Давай, — Фредди сел поудобнее.
— Ну, в городе, весной ещё, — начал Андрей. — Мы пристройку к магазину ставили. А они сладким торговали. Кондитерская. Ну, когда закончили мы, заплатили нам. Честно. По пачке получили.
— Мелкими, — заметил Эркин, срезая нитку.
Фредди с удовольствием заржал. Ну, отошли парни.
— Не перебивай. Ну вот, дали нам деньги и позвали в кладовку. Вот где я обалдел. Конфет, печенья, шоколада там… Сушки гроздьями. Ну вот, взяли они два пакета, большие, — Андрей развёл руки почти на полную ширину, — и наложили нам всего. По штуке каждого. И дали. Это, говорят, вам премия. Ну, — Андрей покосился на Эркина, — пришёл я домой, взял у хозяйки чайник кипятку, заварил себе чаю. И не встал, пока чайник не кончился.