Ананас на ёлке
Шрифт:
– Нет, – уперся муж и громко чихнул.
Я услышала тихий звон, прищурилась и лишь сейчас увидела, что к хоботу пришиты крохотные колокольчики.
Александр Михайлович схватил бутылку минералки, которая стояла на тумбочке, открутил пробку, вмиг выпил все ее содержимое и выдохнул. Марина уперла руки в бока.
– Что-то здесь не так! Тебе жарко, хочешь пить, а пуловер не стаскиваешь!
– Нет, – зарычал полковник.
– Почему? – с упорством, достойным лучшего применения, уже в который раз поинтересовалась Марина.
– Не хочу, – объявил полковник.
– Думаю, вещь тебе мала, –
– Зачем? – процедил Дегтярев.
Я решила присоединиться к их диалогу.
– Снимем с тебя обновку.
– Не хочу, – пробубнил Александр Михайлович.
– Саня, – ласково пропела Марина, – мы никому не расскажем, что ты купил фигню, в которой похож на сардельку в особо тесной упаковке. Правда, Дашуля?
– Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу, – кивнула я. – Едина в трех мартышках.
– Дайте попить, – прохрипел полковник.
– У тебя небось давление зашкалило, – вкрадчиво произнесла супруга.
Я сообразила, что жена решила сейчас наступить на педаль мужского ужаса заболеть насморком и умереть мгновенно от этого страшного неизлечимого недуга, поэтому бойко соврала:
– Знаю одного парня, который целый день носил рубашку на два размера меньше, да еще и воротник застегнул. Бедняга.
– Что с ним случилось? – неожиданно поинтересовался Дегтярев.
– Умер наутро, – рявкнула Марина.
В толстяке мгновенно ожил следователь.
– Откуда у тебя сведения?
– Так от Даши, – живо перевела на меня стрелку супруга. – Сорочка мужика задушила.
– Правда? – насторожился Александр Михайлович.
Меня понесло по ухабистой дороге вранья.
– Звали его Петя. Парень купил обновку. Захотел стройнее выглядеть, взял на пару размеров меньше. Застегнул на все пуговицы. Через пять минут стало ему жарко.
– Петя густо покраснел, – добавила свою деталь Марина, – но не захотел расстегнуться.
– Да-да, – кивнула я, вынула телефон и начала быстро писать сообщение Кузе.
– Весь день он проходил в тугой одежде, – исполняла свою арию наша кулинарка, – спать лег в ней. И – упс! Инсульт. Правда, Дашуля?
– И инфаркт в придачу, – сгустила я краски.
– Ужасная история! – всхлипнула Мариша. – Жаль дурака! Ему бы снять идиотскую сорочку, так нет же! Настоял на своем и помер!
– Кошмар, – прошептала я, – бедный Петя.
Мой телефон мигнул, и я поняла, что Кузя выполнил просьбу. Пару раз всхлипнув, самым скорбным тоном произнесла: «Вот, смотри, вчера на его могилу родные ездили, прислали фото». Дегтярев взял мой мобильный, мы с Мариной встали за спиной полковника и увидели творение рук нашего хакера.
Кладбище. За железной оградой – памятник. Скульптура мужчины, который раздирает на себе рубашку. На груди у него надпись: «Спи спокойно, дорогой Павел. Мы никогда не забудем, как тебя задушила одежда».
Глаза полковника приобрели форму и размер советских пятикопеечных монет.
– Встречаются дураки, которые не расстегивают воротник рубашки? – пробормотал он.
– Ой, еще есть те, кто впихивает ноги в тесные ботинки, – защебетала жена. – Побегают день-другой в туфельках не по размеру, поспят в них – и гангрена!
Полковник положил телефон на столик.
– На памятнике имя Павел, а вы говорили, что он Петр.
– Родители никак договориться не могли, – тут же выдала новую историю Марина. – Мама хотела, чтобы мальчик откликался на Петю, а отцу нравился Павел. Вот и обозвали Петром-Павлом.
– Как крепость, – добавила я.
– Ты о чем? – не сообразил Дегтярев.
– Петропавловская крепость в Питере, – улыбнулась я. – Ладно, я пошла.
– Куда? – занервничал Александр Михайлович.
– Проголодалась, – сообщила я, – хочу вкусно поесть. Марина, ты со мной?
– Конечно, – объявила супруга полковника.
– Эй-эй, стойте! – заголосил полковник. – А что с пуловером?
Я пожала плечами:
– Ничего. Останешься тут, ляжешь спать в свитере. Телефон Гены у меня есть.
– Какого такого Гены? – прошептал Дегтярев.
– Геннадия Анатольевича Медникова, патологоанатома, – объяснила я. – Он давно хочет оказать мне услугу, звонит часто, спрашивает о здоровье членов семьи, напоминает: «Дашенька, всегда рядом! Если кого-то убьешь, сто раз в него ножик воткнешь, сразу пиши. Приеду, заберу трупик, напишу, что покойный чистил картошку в состоянии алкогольного опьянения, сто раз на лезвие упал. Оно стояло на полу под углом в девяносто градусов». Не беспокойся, если тебя задушит свитер, у нас проблем не окажется. Гена из любви ко мне все наилучшим образом устроит. Марин, побежали, очень уж есть хочется!
Мы направились к двери.
– Стойте! – закричал полковник. – Снимите это с меня немедленно!
– Слышу речь не мальчика, но мужа, – прошептала подруга и громко добавила: – Милый, подними руки.
На этот раз полковник спорить не стал, молча воздел к потолку верхние конечности. Мы ухватили рукава пуловера за вязаные манжеты, потянули… но свитер не поддался.
– Саня неправильно сидит, – осенило жену полковника. – Котик, нагнись, опусти лапки.
Полковник беспрекословно сменил позу. Мы опять вцепились в рукавчики, что есть сил дернули за них… Обновка осталась на месте.
Глава девятая
– Интересненько, – пропела Марина, – почему одежонка словно приклеилась к Саше?
Я впала в задумчивость.
– Не знаю.
– Теперь подними руки, – попросила жена мужа.
– Так уже делал, – решил сопротивляться супруг.
Но Марина возразила:
– В тот раз не получилось, как мы хотели. Авось со второй попытки сработает. Встань, прими позу солдата, который решил сдаться в плен.
Последние слова подруга произнесла зря. Александр Михайлович выдал в ответ длинную страстную речь. Приводить всю ее не имеет смысла, сообщу лишь основные тезисы. Дегтярев не солдат, а полковник. В плен он никогда сдаваться не станет. Если Александр Михайлович лишится сознания и противник утащит беспомощного толстяка к себе, то, очнувшись, храбрый воин перегрызет решетки зубами, которые сделаны гениальным стоматологом Аркадием Залмановичем Темкиным, и сбежит. Ни одна коронка его при этом не пострадает. Стоять с поднятыми руками – позор для полицейского, даже если он крыса из министерства и пороха не нюхал.