Анархист

Ежов Сергей Юрьевич

— Чёрт! Это явная засада! — заорал Юрий — Эта группа отвлекла сопровождение, сейчас навалится группа охотников!

И верно, на подходе была группа из восьми пар Мессершмиттов. Антон побежал в рубку, в которой сидел в начале полёта и связался с командиром корабля:

— На подходе ещё одна группа из восьми пар истребителей. Разрешите мне управлять огнём оборонительных огневых точек.

— Как ты будешь руководить?

— Стрелок, который точно навёл оружие на цель, услышит в наушниках щелчок. Так мы отбивались с напарником в прошлом бою.

— Добро, разрешаю! Все слышали?

Огонь открывать по команде товарища пассажира, по его наводке уже завалили один Месс.

Следующие сорок минут превратились для всего экипажа в воплощённый ужас: немецкие истребители бросались на одинокий бомбардировщик с разных направлений, но каждый раз получали жестокий отпор, и раз за разом валились вниз, испуская дым и пламя. Первая группа потеряла шесть истребителей, ещё пара немцев отвалила с явно видимым дымом. Им на смену прилетело ещё десять самолётов, но и они, потеряв четверых, убрались восвояси. Но и бомбардировщик получил большое количество попаданий. Фюзеляж и крылья обзавелись не предусмотренными конструкцией отверстиями, иногда довольно большими. Всё в мире кончается, кончается, кончился и этот бой. Последняя пара фашистских стервятников, дымя и пытаясь сбить пламя, отвалила в сторону, и через короткое время наш самолёт пошел на снижение. Ещё несколько минут, и колёса коснулись бетонки Комендантского аэродрома.

— Ну, братцы, не чаял, что останемся живы! — с чувством объявил командир корабля. — Экипажу и пассажирам высадиться и построиться у самолёта.

— Секундочку! — подал голос Антон — Члены экипажа все целы? Если что, я могу помочь.

— Зацепило штурмана, но ему уже не поможешь, разворотило грудь.

— Ничего, я помогу. Положите его на ровное место, и чтобы для меня хватило места рядом. Я сейчас подойду.

Пока Антон добирался до командирской кабины, там организовали место для штурмана и даже успели его раздеть по пояс.

— Ага! — сказал Антон, осмотрев тело — Две пулевых в грудь и одно в колено, итого три дырки. Нормально, сейчас подштопаем.

Он засунул микрохирургов в раны, заклеил их пластырями, разместил по штатным местам стимуляторы.

— Товарищ командир, у вас есть чистая бутылка с трубочкой?

— Имеется. Вам нужна?

— Очень. Наберите в бутылку воды или любое питьё, трубку суньте штурману в рот. Очень нужна жидкость, поскольку он потерял много крови.

Спустя три четверти часа штурман пошевелился, спустя ещё пятнадцать минут Антон собрал микрохирургов и остальное оборудование и пробудил пациента. Штурман сел, дико оглядываясь вокруг, потом посмотрел на свою ногу и принялся ощупывать колено. Наконец его прорвало:

— Братцы, что это было? Мне же во второй атаке прострелили колено, я точно помню!

— А вот об этом болтать нельзя. — сказал Антон — Вы живы и ладно.

— Ясно, всё понял, не дурак. — кивнул штурман и полез за запасным комбинезоном: не голым же ему выходить на построение.

— Экипажу и пассажирам высадиться и построиться у самолёта. — наконец отмер командир.

Мокрые от пота люди вылезли на надёжную твердь лётного поля, построились в короткую шеренгу. Последним, как и положено, спустился командир воздушного корабля.

— Товарищи! —

хриплым голосом заявил командир — Мы с вами сегодня отбились от массированной и отлично скоординированной атаки не просто истребителей, а истребителей высокого класса, настоящих воздушных хищников. Повреждения нашего самолёта мы ещё оценим, но ясно, что он будет отремонтирован и продолжит летать. Зато взамен мы завалили одиннадцать фашистов. Подбиты, но ушли своим ходом ещё девять. Никогда бы не поверил, что такое возможно, но как видите, товарищи, сталинские соколы способны сотворить невероятное. Хочу сразу сказать, что корректировал огонь всех огневых точек наш пассажир. Не знаю, как командование отметит этот подвиг, но от себя и всего экипажа прошу принять это оружие. — командир вынул из-за пазухи маленький восточный кинжал в простых ножных — Этот кинжал привёз с войны мой дед, а я хочу вручить нашему пассажиру в знак уважения и душевной признательности за наше спасение и спасение нашего боевого товарища.

— Благодарю от всего сердца, товарищ командир! — принимая кинжал, ответил Антон — Не могу открыть своего имени, но надеюсь, после войны мы встретимся, и будем дружить. Спасибо и вам за твёрдость духа и верность.

На лётное поле выкатились две легковые машины и поехали к самолёту.

— Это за нами. — сказал Юрий вслед за Антоном пожимая руки членам экипажа.

И верно, из первой машины вышли два командира в форме НКВД, подошли к людям у самолёта и взяли под козырёк:

— Здравствуйте, товарищи, с благополучным прибытием. — сказал командир с петлицами младшего лейтенанта — Прошу в машину, вас уже ожидают.

Молча уселись в большую черную машину, немного проехали в сторону Ленинграда, а у Ушаковского моста повернули направо. Молча промчались по пустынной трассе, одним духом добрались до Ольгино, и по грунтовой дороге свернули налево, в сторону залива, вскоре остановились у несерьёзного вида ворот посреди довольно хлипкого на вид забора.

— Лишнее внимание нам ни к чему, а посторонних и излишне любознательных людей отвадят наши курсанты. — усмехнулся младший лейтенант, отметив удивлённый взгляд Юрия.

И верно, Антон для себя отметил три хорошо замаскированных секрета и два парных патруля. Кроме того, на башне из-за высоких зубцов выглядывали линзы стереотрубы, впрочем, неплохо замаскированные. Антон их отметил случайно и лишь потому, что локатор отметил за каменной кладкой двух человек.

Машина остановилась у двухэтажного здания с просторной террасой.

— Пойдемте товарищи, нас ждут. — сказал, выходя лейтенант, а его напарник, сержант, как и водитель, так и не произнесли ни одного слова.

Внутри, в просторном зале, оказавшемся столовой, их встретил капитан Серов.

— Очень рад видеть вас снова, Антон Петрович, Юрий Виссарионович. Насколько понимаю, вы голодны? Я тоже, так что давайте пообедаем.

За невысокой загородкой были устроены столы для преподавателей и командиров школы. Столы точно такие же, как и для курсантов, только покрытые простыми льняными скатертями. Подаваемые блюда тоже были такими же, только тарелки были не алюминиевые, а фаянсовые и кроме ложки подавались ещё вилки и ножи.