Анархия – мать порядка! 1918-1919 годы

Шигин Владимир

После того как выяснилась невозможность Черноморского флота в одиночку подавить «калединскую контрреволюцию» на Дону, начиная с января 1918 года, Совнарком начал наращивать в Харькове войска Южного направления во главе с В.А. Антоновым-Овсеенко. Главной задачей В.А. Антонов- Овсеенко являлась скорейшая советизации Украины. Но тревожная концентрация офицеров-добровольцев на Дону, заставила изменить планы. Основные силы красных двинулись к Ростову и Новочеркасску. При этом они состояли из разношерстных частей старой армии, красногвардейцев и матросов, как Черноморского, так и Балтийского флотов. Так,

в ударной колонне Ю.В. Саблина главной силой считался отряд во главе с лидером черноморских анархистов А.В. Мокроусовым. В скором времени туда же вошел отряд кронштадтцев, под командованием предводителя кронштадтских левых эсеров матроса К.М. Каллиса и вождя кронштадтских анархистов Х.З. Ярчука. В другой колонне под командованием Р.Ф. Сиверса на таганрогско-ростовском направлении, действовал матросский отряд Касасимова и другие. Формированием дополнительных матросских отрядов на азовском побережье занимался, посланный В.А. Антоновым-Овсеенко в Мариуполь матрос Н. Мазев. Там же находился бронепоезд балтийских и черноморских моряков под командованием матроса-балтийца Н. Годлевского.

Советские силы, посланные против А.М. Каледина, должны были спровоцировать просоветские восстания в донских станицах и массовый переход казачества под красные знамена. А для этого больше всего, по мнению советского руководства, подходили именно матросы.

Выступая на заседании Кронштадтского Совета в январе 1918 года, анархист Х.З. Ярчук так объяснил ситуацию с матросами на калединском фронте: «На митингах… кронштадтским дают слово вне очереди… Наши кронштадтцы приводят Каледина в ужас… Мы избаловались. Те, которые у нас не считаются работниками, там являются первыми работниками, выступают на митингах и перевертывают там все порядки… Не важно, сколько будет послано (кронштадтских матросов – В.Ш.), но важно, чтобы разнеслось известие, что едут кронштадтцы. Когда мы послали агитаторов, во всех газетах было сообщено, что едет отряд 3000 кронштадтцев, и прежде чем приехали наши агитаторы, Каледин освободил три станции…»

Историк М.А. Елизаров пишет: «Одним из главных способов нахождения матросами общего языка с местным «несознательным» населением, просвещаемым относительно народного характера Советской власти, было определение общего врага – «буржуев» и офицеров, виновных, прежде всего, в затягивании войны с немцами. Речи матросов сопровождались разного рода бесчинствами и расправами над офицерами. Казаки, испытывая некий комплекс вины за приход к власти правительства А.В. Керенского и прежние симпатии к офицерам, поначалу оказывали слабое сопротивление. Отсюда известное самоубийство А.М. Каледина 27 января 1918 г. и отступление белых с Дона. В том, что направлением их знаменитого Ледового похода была выбрана Кубань сыграло свою роль то, что население Кубани уже почувствовало левоэкстремистский характер советизации, идущий с черноморского побережья и было восприимчиво к альтернативам Советской власти. Однако вместе с победами Советской власти, проявлением её жизненности и ростом её общего авторитета, продолжал расти и авторитет матросов, поскольку как сторонники, так и противники Октябрьского восстания прочно персонифицировали главные силы восстания в матросах. Кроме данной персонификации население в матросах привлекало то, что они вовсе не считали

себя исполнителями воли центрального большевистского правительства, а, наоборот, всячески подчеркивали свою самостоятельность. Такая роль матросов вписывалась в новый этап обстановки на Северном Кавказе, которая стала определяться последствиями Брестского мира с немцами. В регион хлынули демобилизованные солдаты Закавказского фронта и особенно части т. н. «Украинского потока», являвшегося последствием наступления Германии на Украине – части советского Украинского фронта, разного рода советские отряды самообороны и левых революционеров, недовольных Брестом, продолжавших борьбу с немцами, и многочисленные беженцы. «Украинский поток» – масштабное, по сути, геополитическое явление. Он во многом возник из-за оставшихся «бесхозными» после революции и Бреста трех южнороссийских тогда губерний (Херсонской, Таврической и Екатеринославской), в которых к тому же были живы бунтарские традиции Запорожской Сечи. Поэтому он отличался анархичностью и «левизной». Его настроения «левого» недовольства Брестом, также как и анархичные настроения потоков демобилизованных солдат, возникших в обстановке безвластия, были целиком созвучны матросским, поскольку флот по условиям Бреста, терял свои основные базы, как на Балтике, так и на Чрном море. В силу сложившихся условий большой политической роли матросов в советизации страны, компрометации в сознании пришедших в движение масс не только государственной власти, но и любых политических партий, а также геополитической близости к Черноморскому флоту матросы лучше других подходили на роль политических руководителей данных потоков. Они играли роль своего рода сознательного авангарда, отражали радикально-демократические настроения масс. В этой роли они боролись с анархией, и, таким образом, не только насаждали левизну, но и боролись с ней».

Именно поэтому деятельность матросов, как на Северном Кавказе, так и вообще на юге России, оставила разные впечатления у разных политических сил. Трудно поверить, но противники Советской власти отзываться о матросах порой вполне положительно. Так, например, при установлении Светской власти в Тамани в начале февраля, как отмечал очевидец, член «Особого совещания» при Добровольческой армии К.Н. Соколов, среди делегатов Советской власти матросы выглядели «дьявольского вида» красавцами, обильно перепоясанными пулеметными лентами и увешанными кинжалами и револьверами. Министр финансов царского правительства В.Н. Коковцев впоследствии вспоминал, что он в середине мая 1918 года доехал из Кисловодска в Москву исключительно благодаря тому, что на самой опасной станции Тихорецкой его (к его ужасу) узнали матросы, но не «поставили к стенке», а, наоборот, взяли под свою охрану, как человека, полезного для наведения хозяйственного порядка в армии. В то же время известный на Северном Кавказе большевик Е.И. Ковтюх в своих воспоминаниях утверждал обратное: «Появление черноморских моряков на территории Кубанской области страшно подорвало авторитет Советской власти в виду того, что их поведение далеко не всегда соответствовало лозунгам, провозглашаемым Советской властью. Недисциплинированность, разнузданность и резкость обращения – были отличительными чертами массы несознательных военморов».

Конец ознакомительного фрагмента.