Анархия. Начало

Хасс Дж. Э.

Я дожидаюсь, пока ее шаги удалятся, и иду налево, заходя глубже в лабиринт. Это неверный путь, и, в конце концов, он приведет в тупик в дальней стороне сада. После огромного количества поворотов и переходов, у человека, не знакомого с этой головоломкой, может даже закружиться голова.

Но это направление пересекается с другим путем, который вернет меня на главный, так что я продолжаю двигаться. Слышу ее шаги несколько раз. И она слышит меня. Потому что детектив останавливается так,

будто прислушивается.

Я задерживаюсь на несколько секунд, чтобы позволить ей оказаться впереди, и затем так тихо, насколько могу, прокладываю свой путь сквозь сильно затемненные коридоры до тех пор, пока не возвращаюсь на главную тропинку, ведущую в центр лабиринта. Томас не пожалел денег, когда строил это место и восстанавливал собор. И мне интересно почему? Зачем вкладывать столько денег, чтобы вернуть к жизни все то, что мы оставили позади? Я провел последние пятнадцать лет своей жизни, стараясь забыть это место. Не поймите меня неправильно, важные моменты я помню. Препараты. Доктора. Манипуляции. Конец.

Но лабиринт? И собор? Нет. Этого дерьма мне не надо.

— Я знаю, что ты здесь, — произносит детектив Мастерс, находясь в одном или двух проходах от меня.

— Тогда найди меня, — шепчу я в ответ.

Она разворачивается и оказывается ближе, чем я подумал вначале. Хитрая штучка, не так ли?

— Я помню тебя.

— Да? — спрашиваю я, переходя в другую нишу. Она пройдет мимо меня, если пойдет по направлению к центру лабиринта, так что от меня требуется только оставаться на месте.

— Шел дождь.

— Шел снег, девчонка с пушкой.

— И ты разбил свой байк прямо у меня на глазах.

— Я вытолкнул тебя из окна.

— Что? — спрашивает она. Я прохожу немного вперед, затем скольжу по каменной дорожке и прохожу в следующий коридор, где делаю поворот, который приведет меня обратно к ней, но по другую сторону изгороди. — Ты накачал меня наркотиками.

— В ту ночь ты сама себя накачала. Я был лишь поставщиком.

Она молчит. И затем спрашивает:

— Я была с тобой в прошлые выходные, да?

— Я думал, ты вспомнила. — Я слышу ее дыхание, так близко она находится. Могу видеть кусочки ее кремового вечернего платья сквозь промежутки в изгороди.

— И что, по-твоему, я сделал?

— Отвез меня домой…

— Я отправил тебя подальше, помнишь?

Она в замешательстве. Значит, она не помнит всего.

— Я не устраивала вечеринку в прошлую субботу.

— Звучит неуверенно. Как будто вечеринки — это твое. Ты тусовщица, Молли?

Она начинает идти, не ответив.

— Это неверный путь.

— Почему я должна тебе верить? — Теперь она тяжело дышит, как будто напугана. Так и должно быть, потому что она здесь со мной одна.

Она — последний человек на земле, который должен оставаться со мной наедине.

— Потому что я знаю этот лабиринт наизусть. Я спроектировал его. Много-много лет назад.

— Лжец, — шепчет она.

— Тогда продолжай идти, — говорю я, следуя за ней по другую сторону изгороди. — Ты дойдешь до развилки…

— Развилка на дороге. Ты поехал налево, а он поехал направо.

— Ты побежала в одну сторону, а я в другую.

— Дорога была размыта, и ты был за рулем грузовика моего брата.

— Ты получила хорошего нового брата в этой сделке, да? Мне никогда не стоило ему доверять.

— Я понятия не имею, что это значит, но… — Она глубоко вздыхает.

— Нашла развилку?

— Почему ты здесь?

— Я здесь ради тебя. Зачем еще мне волноваться о том, чтобы показать свое лицо?

Она продолжает молчать какое-то время, и я слышу смех у входа в лабиринт, еще больше людей заходят в него. Мне интересно, закричит ли она?

Все же я решаю, что нет, так как она остается на месте. Она хочет поговорить. Хочет получить ответы. Она хочет пойти за мной. Молли может пока этого не осознавать, но она хочет, чтобы я взял все в свои руки. Снова был альфой.

— Поверни налево на развилке, — говорю я.

— Так же, как я сделала в прошлые выходные.

— Именно, девчонка с пушкой.

После этого в воздухе повисает долгое молчание, затем она делает глубокий вдох и медленно выдыхает.

— Парень на байке, — шепчет она.

— Единственный и неповторимый. А теперь сделай, как я сказал, и мы поговорим.

— А что, если я не хочу говорить? Что, если я хочу арестовать тебя за изнасилование?

— Изнасилование? — смеюсь я. — Да брось.

— Я проснулась в нижнем белье.

— Ну и что в этом плохого? — говорю я, двигаясь по направлению к ее голосу. Я должен следовать по другому пути, чтобы прийти к середине, но не думаю, что она готова увидеть меня. Так что я остаюсь близко, но не слишком.

— Девушки не надевают такое, когда ложатся спать в одиночестве.

— Некоторые надевают.

— Но не я. А еще я не пью.

— Больше не пьешь?

— Точно.

— Хм-м-м, — произношу я. — Но это белье было милым, и ты в нем выглядела прелестно.

— Ты снял с меня одежду, — рычит она.

— Ты была вся испачкана в грязи и мокрая. Мне нужно было привести тебя в порядок. Так почему бы не нарядить тебя в таком случае?

— Ты — долбаный извращенец. — Теперь она дышит тяжелее, и я начинаю немного волноваться.

— Мы не спали вместе, если именно это тебя так беспокоит. Черт, да ты же была обдолбанная!