Анархия
Шрифт:
Из-за резкости в моем голосе его глаза зажглись от гнева, а челюсти напряглись, но я еще не закончила.
— Все, что мы только что обнаружили в доме Лукаса, указывает на то, что его мертвый дядя состоял в Гильдии. Вот и все. Все остальное — просто… предположения. — Я разочарованно покачала головой, мой пульс участился от потребности устранить это неприятное напряжение между моим лучшим другом и мной. — Ничто не говорит о том, что Лукас причастен или когда-либо был замешан. Если не считать того, что можно заставить его пройти проверку на детекторе лжи, что еще можно сделать, Зед? В какой-то момент тебе придется судить его по его действиям, а не по твоим подозрениям.
Зед глубоко вздохнул через нос, глядя на меня волком, когда он оперся на столешницу.
— Ты закончила?
— И близко нет, — огрызнулась я, прищурив глаза. — Но пока, да.
Этот оттенок дерзости, казалось, только еще больше разозлил его, но мне было наплевать на его характер. Он совершенно не соответствовал своему отношению и к Лукасу, и ко мне, и этого было достаточно.
— Мне это не нравится, Аид, — прорычал он, его предплечья сильно согнулись о столешницу по обе стороны от разделочной доски с наполовину нарезанными овощами. — Я ненавижу это. В течение пяти лет ты была такой закрытой и холодной. Совершенно непоколебимой. Неприкасаемой. Ничто, казалось, не сломает твои стены даже в малейшей степени. Черт, ты даже была закрытой и далекой с Сеф. Поверь мне, она замечала. Потом… — Он покачал головой, разочарование и гнев отразились в каждой черте его лица. Он не пытался скрыть от меня свои чувства, и это само по себе должно было напугать меня больше, чем его слова.
Но это не так. Это только укрепило мою решимость взломать его и выяснить, что, черт возьми, происходит.
— И что? — подтолкнула я. — Потом я начала трахать Лукаса, а ты стал ревнивым?
Зед не вспылил от этого удара, он лишь горько рассмеялся и оттолкнулся от столешницы.
— Ревнивым? — Я пожала плечами, не зная, как еще объяснить его смену настроения.
— На секунду встань на мое место, Дар. За одну ночь ты решила побить рекорд своего послужного списка анонимных, бесчувственных однодневных связей и сделать шаг к Кассиэлю, черт возьми, Сэйнту, человеку, которого ты тихо любила в течение многих лет и никогда не действовала. И если этого недостаточно, чтобы продемонстрировать, что ты действовала нехарактерно тебе. То далее подцепила какого-то случайного горячего парня в баре, целовалась с ним на виду у персонала, а затем продолжила трахать его на камеру в «Мерфи», чтобы Касс ревновал. — Он сделал паузу, чтобы перевести дух и провести рукой по своему щетинистому лицу, как будто он все еще не мог поверить в то, что произошло.
Я стиснула зубы от возмущения.
— Значит, для тебя нормально трахать бесчисленное количество случайных девушек в наших клубах, но не нормально для меня делать это в баре Жнеца? Ты когда-нибудь читал определение лицемерия, Зед? Прямо сейчас там была бы большая старая фотография твоего лица. — Он горько рассмеялся.
— За исключением того, что для тебя это были не случайные связи, Дар. За одну ночь ты превратилась из железной гребаной крепости одиночества в внезапно бросившую свое сердце на кон с двумя разными чуваками.
Я прищурилась на него, недоверие буквально сочилось из моих пор, когда я истолковывала его слова как позор шлюхи.
— Ну и что? Какое тебе дело, что я делаю со своим сердцем или со своей киской? Если бы я хотела трахнуть их обоих одновременно сегодня вечером, это что, обозначало бы мою бесконечную любовь к ним, так как это возможная
Моя идея все уладить имела неприятные последствия. Мы не разбирались с дерьмом. Во всяком случае, я усугубила ситуацию, потому что Зед выглядел так, будто хотел пробить дыру прямо в двери своей кладовой.
— Знаешь что? — сказала я, и в моем голосе звучала горечь. — Это пиздец. Я собираюсь найти другое место, чтобы остаться на некоторое время.
— Нет. —рявкнул Зед с бескомпромиссной властностью, которая соперничала со мной в режиме Аида.
Выходя из кухни, я остановилась и обернулась, чтобы бросить на него недоверчивый взгляд.
— Прошу прощения? — Сжав кулаки по бокам, он сделал два шага ближе.
— Я сказал, нет. Нет, я не сяду. Я не об этом. Я ни за что не переступаю черту, Дар, потому что я чертовски люблю тебя. Ясно? Я люблю тебя.
Его слова истощили мою борьбу, как будто он выдернул вилку из розетки, и мои плечи поникли в изнуренном поражении. Он не дрался ради забавы, он просто пытался защитить меня. Как всегда.
— Я знаю, — мягко ответила я. — Я тоже тебя люблю. Ты мой лучший… — Он оборвал меня резким смехом недоверия.
— Нет, тупая сука. Я люблю тебя. — А затем, поскольку я явно пропустила акцент, который он делал в этом утверждении, он схватил меня за рубашку и впился своими губами в мои.
Шок от этого заморозил мой мозг, и на мгновение я действовала на чистом инстинкте и поцеловала его в ответ. Его рот пожирал мой с такой силой, что все мое существо болело и просило еще. Затем возобладал здравый смысл, и я оттолкнула его с такой силой, что он немного пошатнулся.
— Нет, — выдохнула я, вытирая дрожащей рукой рот. — Нет, ты не можешь играть в эту игру, Зайден Де Роса. Ты сделал свой выбор много лет назад. Ты не можешь внезапно передумать, как только я начну влюбляться в кого-то другого.
Я начала уходить с кухни, но он выругался, затем последовал за мной и схватил меня за руку, чтобы остановить.
— Дар, это не…
— Не что? — закричала я, выдернув руку и развернувшись, чтобы передать ему всю силу моей многолетней боли.
— Ты разбил мне сердце, Зед. Это то, что ты хочешь услышать от меня? Ты единственный человек, который когда-либо разбивал мне сердце. Но я смирилась с этим. Ты предложил мне дружбу, и я согласилась. Ты мой лучший друг и ничего больше.
— Господи, Дар, это было шесть лет назад, и ты был помолвлена с моим лучшим другом! Какого хрена я должен был делать? Я не знал. Я понятия не имел, кто он… — он прервался, потирая лицо рукой. — Я думал, что поступаю правильно.
У меня запекли глаза, но слезы не потекли. Я серьезно задумалась, не потеряла ли я способность плакать, как нормальный человек.
— Ну, посмотри, чем это закончилось, — прошептала я, мой голос задыхался от горечи и обвинений, которые были совершенно неуместны. Это была не вина Зеда, и я знала это. Но семнадцатилетняя я так сильно хотела, чтобы он разглядел ложь и пришел мне на помощь.
— Дар… — Зед шагнул вперед, снова протянув ко мне руку. Его глаза были умоляющими, а лоб скривился от боли, но я слишком далеко зашла в своем гневе и боли, чтобы признать это.
— Забудь, — выплюнула я, скривив рот от сожаления. — Это в прошлом, и оно, блядь, должно остаться там. Не пытайся снова повторить это дерьмо, Зед. Не дави на это. Ты слишком важен для меня, чтобы потерять из-за неуместной ревности. — Я начала уходить, но он крикнул мне вдогонку.
— Я не могу этого сделать, Дэр. Ты чувствуешь ко мне то же самое, и ты чертовски хорошо это знаешь.