Анархизм: от теории к практике
Шрифт:
Некоторые анархисты, тем не менее, были шокированы тем, что рабочий синдикализм хотел обойтись и без их покровительства. «В корне ложная доктрина, — восклицает Малатеста, — угрожающая самому существованию анархизма». Ему вторит Жан Грав: [67] «Синдикализм может — и должен — быть самодостаточным в своей борьбе против хозяйской эксплуатации, но не может притязать на то, что один он может разрешить социальную проблему». Он «был в меньшей степени самодостаточным, когда потребовалось, чтобы понимание того, чем он является, каким он должен быть и что должен делать, пришло к нему извне».
67
Грав, Жан (1854–1939) — французский анархо-коммунист, редактор влиятельной анархистской газеты «Les Temps nouveaux».
Несмотря
68
Сорель, Жорж Эжен (1847–1922) — французский философ, марксист, теоретик революционного синдикализма.
Либертарное движение было отныне пропитано и насыщено слившимися анархистской и синдикалистской идеями. Французская ВКТ вплоть до 1914 г. являлась эфемерным продуктом такого синтеза. Но наиболее совершенным и наиболее долговечным его результатом была испанская Национальная конфедерация труда (НКТ), основанная в 1910 г., благодаря распаду радикальной партии политика Александра Леру. Один из глашатаев испанского анархо-синдикализма, Диего Абад де Сантильян, не преминул воздать должное Фернану Пеллутье, Эмилю Пуже и другим анархистам, понявшим необходимость распространять свои идеи, в первую очередь, в экономических организациях пролетариата.
Анархизм в Российской революции
Если второе дыхание анархизма открылось в революционном синдикализме, то революция 1917 г. в России дала ему третье. Это заявление может стать первым сюрпризом для читателя, привыкшего думать о великом революционном движении 1917 г. как о заслуге и достижении исключительно большевиков. Российская революция, на самом деле, была огромным массовым движением, волной, поднявшейся из глубины народных масс, которая превосходила и поглощала все идеологические образования. Она принадлежала не каким-то отдельным личностям, но народу. В той мере, в какой она была подлинной революцией, шедшей снизу вверх и спонтанно создающей органы прямой демократии, она несла в себе все характеристики социальной революции с либертарными тенденциями. Тем не менее, относительная слабость российских анархистов не позволила им использовать ситуацию, которая была исключительно благоприятна для победы их идей.
Революция, в конечном счете, была перехвачена и искажена насилием, по мнению одних, или хитростью, по мнению других, команды профессиональных революционеров, сгруппировавшейся вокруг Ленина. Но оба эти поражения (с одной стороны, анархистов, с другой стороны, подлинной народной революции), тем не менее, не означали бесплодности либертарных идей. Во-первых, коллективное присвоение средств производства больше не было под вопросом, и это гарантировало почву, на которой, возможно, в один прекрасный день социализм «снизу» сможет восторжествовать над государственной регламентацией; более того, российский опыт предоставил возможность для некоторых российских и зарубежных анархистов извлечь тяжелые уроки из этого временного поражения, уроки, которые и сам Ленин, похоже, осознал накануне собственной смерти. В подобном контексте возможно в целом рассмотреть проблему революции и анархизма. По мнению Кропоткина, поддержанного Волиным, она научила анархистов тому, как не следует делать революцию. Советский опыт вовсе не доказал, что либертарный социализм неосуществим, а, наоборот, в значительной мере подтвердил пророческую верность взглядов основателей анархизма и, в частности, их критику авторитарного социализма.
Отправной точкой революции 1917 года стал 1905 год, когда появился новый вид революционных органов: Советы. Они родились среди фабричных рабочих Санкт-Петербурга в ходе спонтанной всеобщей забастовки. В условиях практически полного
Этот опыт закрепился в сознании рабочих, и когда в феврале 1917 г. разразилась вторая Российская революция, ее лидерам не пришлось изобретать что-то новое. Рабочие начали стихийно захватывать фабрики. Советы возродились по собственной инициативе трудящихся, снова застав профессиональных революционеров врасплох. По признанию Ленина, массы крестьян и рабочих были «раз в сто левее» большевиков. Престиж Советов был настолько велик, что только от их имени и по их призыву Октябрьское восстание могло начаться.
Несмотря на их энергию, тем не менее, Советам недоставало однородности, революционного опыта и идейной подготовки. Это делало их легкой добычей политических партий с сомнительными революционными идеями. Хотя партия большевиков была небольшой организацией, она была единственной действительно организованной революционной силой, которая знала, куда она движется. У нее не было соперников среди радикальных левых в политической или профсоюзной областях. Она имела в своем распоряжении первоклассные кадры и развернула, как признавал Волин, «лихорадочную, ожесточенную, сокрушительную активность».
Тем не менее, партийная машина, в рамках которой в то время Сталин был еще малоизвестным деятелем, всегда рассматривала Советы как обременительных конкурентов. Незамедлительно после захвата власти спонтанное и непреодолимое стремление к социализации производства канализировалось, в первую очередь, в установление рабочего контроля над производством. Декрет от 14 ноября 1917 г. узаконил участие рабочих в управлении предприятиями и установлении цен; это уничтожило коммерческую тайну и вынудило работодателей публиковать их корреспонденцию и бухгалтерские документы. Если верить Виктору Сержу, [69] «намерения лидеров революции не выходили за эти рамки». В апреле 1918 г. они «по-прежнему намеревались … создавать смешанные компании, в которых и Советское государство, и русский, и иностранный капиталы принимали бы участие». «Инициатива экспроприационных мер исходила от масс, а не от власти».
69
Серж, Виктор (1890–1947, наст. имя — Кибальчич, Виктор Львович) — деятель анархического, затем коммунистического движения, франкоязычный писатель. Родился в Бельгии в семье революционеров-эмигрантов из России. С 1919 г. — в России, примкнул к большевикам, был активным деятелем Коминтерна. В 1923 г. примкнул к Левой оппозиции, за что в 1928 г. исключен из партии, затем сослан. В результате международной кампании в защиту Сержа ему было разрешено покинуть СССР в 1936 г. Автор мемуаров («От революции к тоталитаризму: воспоминания революционера») и ряда романов. В последние годы жизни — активный критик сталинизма и тоталитаризма.
Уже 20 октября 1917 г. на первом съезде фабрично-заводских комитетов было принято предложение, вдохновлявшееся анархическими идеями. Была принята резолюция, которая требовала, чтобы «рабочий контроль над производством и контрольные комиссии представляли собой не только проверочные комиссии, но (…) являлись бы ячейками будущего, уже сейчас подготавливающими передачу производства в руки трудящихся». «Сразу после Октябрьской революции, — как писала Анна Панкратова, [70] — эти анархистские тенденции обозначились тем более легко и успешно, что капиталисты оказали самое бурное сопротивление проведению в жизнь декрета о рабочем контроле и продолжали противиться вмешательству трудящихся в производство».
70
Панкратова, Анна Михайловна (1897–1957) — советский историк, партийный и общественный деятель, автор ряда работ по истории фабзавкомов и рабочего контроля.