Анатомия Комплексов (ч.1)
Шрифт:
‘Издевательство!’- решила она и попыталась натянуть на себя одеяло, но жуткая боль, пронзив, лишила ее и сил и возможности это сделать. На спину, словно раскаленное железо положили, перед глазами все поплыло, раскружилось размытыми силуэтами.
–– Мама…–– прошептала Алена, протягивая руку, но та, не заметив ее, прошла мимо.
Сашка… братик курил на балконе и, смеясь, поглядывал на сестру, рядом Марьянка в жутком, изумрудном топике, готовым треснуть на ее необъятных телесах. Как она его надевала? С мылом, что ли?
Пончик, их декан, маленький полненький с залысиной на лбу. ’Умственные импотенты!!’ –– орет. Опять его студенты взвели…
Папа? Откуда? Ты же на сутках? Он сидит на кухне и пьет чай по уши
Саш, а Саш? Пусти в Интернет…ах, ты жабка, жалко, да? Родной сестре…
Больно, Саш…очень больно…ты только маме не говори, не так страшно, правда? Это просто ангина..
О-о-о, а вот этого не надо! Нет! Я не хочу! Не пускай его, скажи –– умерла. Да, да, холера, чума, сибирская язва, что угодно. Подкосили в расцвете…Я не смогу ему объяснить, Саша…Сережа? Сережа…Зачем, Саш? Нет, я сама виновата!....Нет, это он виноват! Его уфологии! Он, он!.....
–– Ты абсолютно здоров, –– констатировал Эллан. –– Теперь просто поддерживай форму. Тэн можно убрать.
–– Нет, –– спокойно сказал Лоан и потянулся до хруста, с удовольствием.
–– Что –– нет? –– насторожился кафир.
–– Я не расстанусь с ней.
–– Сделаешь, как отец Фэйру, старшей наложницей?
–– Я подумаю, –– кивнул Рэй.
–– Вряд ли Гвидэру это придет по вкусу.
–– Мне все равно. Не думаю, что он будет сильно противиться, увидев меня.
–– Рэй, он, конечно, будет очень рад…
–– Да? –– Лоан насмешливо посмотрел на Эллана. –– Скорее неприятно удивлен. Я выжил. Думаешь, это сильно его расстроит?
–– Скорее изумит.
–– Ну, еще бы! Иллану придется потесниться…и другим обо мне вспомнить, –– Рэй холодно улыбнулся, разглядывая напряженное лицо доктора. –– Не бойся, ты у меня не первый по списку.
–– А кто первый? –– насторожился мужчина, мстительность сейти была известна всем. Он ничего и никогда не забывал и годами мог ждать удобного случая.
–– Гзан, –– кивнул Рэй.
–– Понятно. Слышал. Экипаж с утра только хотто и обсуждает.
–– Алена вела себя достойно.
–– И в благодарность ты решил ее оставить?
Кэн поморщился и встал:
–– Занимайся своими делами, Эллан, прикуси язык и помни: Алена моя и она мне нужна. Узнаю, что ты опять что-то наговорил ей.. или пытался навредить…–– лениво протянул кэн, со значением поглядев на доктора, и вышел не попрощавшись.
Эллан озабоченно посмотрел ему вслед: будущее тревожило. Грешков за кафиром водилось немало, а память у сейти длинная, а теперь, возможно, и руки…
Рэйсли зашел в свою каюту, вошел в ванную, разделся и встал под душ. Струи воды омывали тело, а кэн смотрел перед собой, упираясь руками в стену, и думал о семье.20 дней до посадки: не пора ли связаться с отцом? Или не стоит?
Гвидэр растеряется и изумится, в этом сейти был уверен. Его отправили умирать под предлогом наказания - с глаз долой, вон из семьи, чтоб и духу не было.
‘Охладись, мол, сынок, твои эскапады вызывают резонанс в общественной жизни’. Вздор! А причина резонанса –– банальное жертвоприношение, 300 тэн. Кого это удивляет? Модраш приносят жертву первый раз? Да, это больше, чем всегда, чем в прошлом году, но меньше, чем в позапрошлом, а тогда его не выгоняли! Нет, все просто и ясно: отцу нужен был повод избавиться от младшего сына, чтоб подготовить старшего на свое место. Анто-эсто [33] подоспел вовремя, ерунда, что праздновали по всей планете, ерунда, что сам Гвидэр сделал младшего сына крестником Модраш, мелочь, что кьет бога стоит на территории туглоса сегюр почти тысячу лет, и вся династия Лоан прошла через его своды, принося жертвы. Главное, что Рэйсли был окэсто и должен был исчезнуть много лет назад, как его собратья,
33
Трехдневные празднования нового цикла, сопровождаются обильным жертвоприношениями и экстатическими ритуалами.
Иллан! Братец родной, вечный соперник, вечный укор. Фиэлло фэсто [34] , не то, что он. Гордость отца, его надежда, опора, будущее …Сильный, уравновешенный, умный и абсолютно здоровый. Ему не надо было столько и-цы, как Рэю. Ему вообще ничего не было нужно так, как младшему брату, у него было все с самого рождения, как с рождения ничего не было у Рэйсли. А разница-то всего в три года…три!
Гвидэру подарили мать его будущих сыновей, когда тому было далеко за 200, он уже и не надеялся на появление потомства. Она была землянкой, тэн. Гвидэр берег ее, возлагая огромные надежды, но не уберег. Рэйсли так и не узнал: отчего умерла его мать? Его эмбриону было два месяца, когда его спешно пересадили в Фэйру из чрева умершей тэн. Она и заменила ему мать. Гвидэр отдал ей Рэя в полное распоряжение, когда тому исполнилось три года, и кафиры подтвердили, что он окэсто. Это был приговор.
34
Естественно зачатый, долгожданный ребенок.
Рэйсли помнит каждый день своей жизни, ощущения, запахи, эмоции, желания…Мокрая от пота постель, дрожащие тонкие руки, обтянутые желтой кожей, и тошнота от слабости, и слезы, наворачивающиеся на глаза от боли, и желание встать, когда нет сил, и запах благовоний, тихий звон у-того [35] у выхода на террасу…Там была жизнь, там были ветер и солнце, там стоял аромат природной и-цы, там жили отец и брат.
Гвидэр обнимает Иллана: ’Как прошел день, сынок?’
Тот улыбается, подкидывая в руке мяч, рассказывает не спеша, с достоинством, и отец расцветает, взгляд ласковый, любящий, заботливый…Рэйсли стоит за колонной и исподлобья смотрит на них, не нужный, не замеченный, давно погребенный в их мыслях.
35
Ритуальные колокольчики из хрусталя.
Иллану можно было все: гулять с друзьями, устраивать вечеринки и состязания, присутствовать на официальных приемах, заниматься борьбой и спортом, выбирать наложниц, отдавать распоряжения…У него было все, что бы он ни захотел. На него возлагали надежды, им гордились, его ценили, его любили…
Младшему сейти можно было лишь умереть. Его не любили, его презирали, им гнушались, им пренебрегали. Рэй читал это в каждом взгляде окружающих, даже в глазах тэн. Худой больной ребенок, страшный и странный, с горящими от ярости глазами и иссохшей кожей, дерзкий, костлявый, нескладный мальчишка, смеющий жить…
Рэйсли наскакивал на Иллана, дразнил, грубил, пытаясь вывести из себя, а тот смеялся, глядя на беснующегося мальчишку, и без особого усилия придерживал рукой на расстоянии, чтоб удары братика не достигли цели. Потом приходила Фэйра и уводила сорванца, или отец… он смотрел на младшего сына, как на недоразумение, брезгливо кривя губы, и жестом отправлял вон.
Как он ненавидел брата! До дрожи, до судорог, до слепящей разум ярости…и столь же сильно он хотел, чтоб отец хоть раз посмотрел на него тепло, погладил его по голове, спросил: как прошел день? Он хотел быть нужным, он хотел тепла и любви, но он был ‘смертником’, укором Гвидэру, досадной ошибкой, недоразумением, которого не должно было быть. И жить он не должен был, а жил…