Анатомия обмана

Букрина Наталья Андреевна

– А мне не в тягость – в радость. Не сдавать же внуков в приюты. Ванька с зятем снова на вахте, кто же их женам подсобит, как не мы с Гришей? Ладно, прощай.

– До встречи.

– Никак ты и впрямь собралась приехать?

– Теперь точно выберусь. Посидим, посекретничаем. А что, не примете?

– Что ж мы нелюди? Приезжай. Только Борьку из головы выкинь!

– Мама! Ты зря…

– Знаю, про что гутарю. Почую неладное – пощады не жди! За мной не залежится.

Леся положила трубку и выглянула в окно. По улице, не спеша и тяжело вздыхая, шел постаревший Григорий. Седые пряди волос выглядывали из-под видавшей виды кепки, словно хлопья лежалого снега. Плечи осунулись, спина сгорбилась. Руки-плети устало несли зонт и котомку с едой. Леся

вздохнула и смахнула непрошеную слезу. «Вот, Гриша, жизнь и пролетела. Выходит, дождалась-таки я, что Людка выросла, а легче-то и не стало», – с горечью подумала она, присев на краешек старенького дивана, и не заметила, как перенеслась мыслями в прошлое. Картинка из юности более чем полувековой давности была такой яркой и осязаемой, что из глаз невольно потекли слезы.

Глава вторая

…Типично южное село – несколько десятков простеньких изб с огородами, колодец с журавлем, конюшня и коровник – раскинулось на пригорке возле небольшой петляющей средь бескрайних степей реки. На дверях правления пылился огромный амбарный замок – уборочная страда в самом разгаре. Задиристые гуси с шумом выясняли отношения у входа в поселковый магазин. Резво щебетали неугомонные птицы, срывались на хрип запоздалые петухи, яркая зелень серебрилась в лучах солнца и шепталась с легкомысленным ветерком, заплутавшим в развесистых ветках плакучих ив у заросшего пруда. Село потихоньку просыпалось. Аккуратная старушка в домотканом фартуке поверх расшитой ночной рубашки, боясь расплескать, осторожно несла молоко в ведре, покрытом марлей. Где-то грустно мычала корова. «Погодь, Зорька», – нежно хлопала буренку по гладким бокам озорная молодуха на соседнем дворе. У входа на сеновал девчушка лет двенадцати лениво рубила в корыте корм для домашней птицы.

Разбросанные за околицей стожки издали напоминали аккуратные муравейники. Утренние лучи солнца нежно касались лиц влюбленной пары, милующейся в пахучем гнезде из сена. Проснувшись первой, Леся сонно потянулась, улыбнулась новому дню и стала переплетать густую светло-русую косу. Парень, посапывая, перевернулся на другой бок. Ветер беззаботно играл с его кучерявой шевелюрой цвета вороньего крыла и ласкал смуглую цыганскую кожу. Зазноба выбрала пушистую травинку и легонько пощекотала нос сони. Кавалер звонко чихнул и ловко подмял дивчину под себя. Целуясь, озорники скатились на землю. Леся игриво вырвалась и, пританцовывая, звонко расхохоталась. Тощая тетка, перетянутая веревкой с бидоном земляники на поясе, притихла в кустах. Подкравшись ближе, она пытливо прищурилась. Узнав Лесю и Степана, изумленно ахнула и бросилась наутек. Ей нетерпелось первой разнести горячую новость по селу.

Ходики на стене, мерно тикая, показывали начало шестого. У печи бодро хлопотала статная хозяйка в нарядной вышиванке. Ей чуть за сорок. Лицо открытое, красивое. Плотная коса аккуратно уложена вокруг головы. На сковороде аппетитно пенилась пышная яичница со шкварками, на столе в миске переливались свежестью помидоры, огурцы, перья зеленого лука и пучок зелени. Под рушником томился свежеиспеченный каравай. Из спальни в одном исподнем, сонно потягиваясь, вышел еще нестарый седеющий мужчина и безучастно кивнул жене. Хозяйка как-то виновато улыбнулась ему и протянула полотенце. Не проронив ни слова, муж вышел в палисад, к рукомойнику. В соседней комнате белобрысая девчушка лет двенадцати, смачно причмокивая, сладко потянулась. Вернувшийся хозяин натянул рубаху и, отодвинув завтрак в сторону, стал нервно перебирать содержимое выдвижного ящика стола. Жена продолжала хлопотать у печи, краем глаза наблюдая за ним.

– Анна, паспорт не видала? Мне сегодня в район за техникой!

– Посмотри в шкатулке.

– Нету! – мужчина подошел к навесным самодельным полкам и пошарил за книгами. – Как корова языком слизала! Может, в пиджаке с прошлого раза пылится?

– Давай я погляжу, – бросилась наперерез жена.

Супруг удивленно поднял брови и остановил ее взглядом:

– Не

заблужусь.

– Микола, – едва слышно раздалось за его спиной. – Девочки не одеты.

– Чай, не в бане и не панночки, – сухо обрубил отец.

Решительно оттолкнув Анну, он бойко шагнул в комнату и, глядя под ноги, на носочках прокрался к массивному дубовому шкафу. Шаря по карманам, строго приказал:

– Галя, подъем! Пора корову гнать!

Отец уже выходил, когда дочь трусовато запротестовала:

– Чуть что, сразу Галя. Сегодня Леськина очередь. Я с мамой полоть иду.

– Леся, подъем! – сухо скомандовал Микола, прикрывая за собой дверь.

Отсутствие ответа заставило его обернуться. Повторять команду не имело смысла – кровать старшей дочери даже не была разобрана. Анна испуганно прижала ладонь к губам. Брови Миколы свирепо взмыли вверх, с губ сорвалось ругательство.

– Мать, поди-ка сюда! – настойчиво пробасил он.

Видя, что накликала беду, Галя испуганно села и натянула одеяло по самый нос. Два детских глаза напряженно следили за развитием событий. Отец был взбешен.

– И где ж эту шалаву нынче носит?

Мать промолчала, виновато опустив полные слез глаза.

– Если узнаю, что со Степкой в стогах кувыркается, убью стерву! – сжав кулаки, Микола выдернул ремень и, придерживая штаны, чтобы не упали, выскочил во двор.

Анна бросилась следом, но при виде пастуха, щуплого доходяги с лицом балагура, гнавшего по улице стадо коров, застыла на пороге. Вместо левой ноги у мужичка был самодельный протез. Одной рукой он справно хлестал кнутом о землю, другой успевал щипать за зад аппетитную бабенку. Та задорно хохотала и шутливо отбивалась. Пастух что-то шепнул ей на ухо, и пара дружно покатилась со смеху. Поравнявшись с домом, тетка приветливо кивнула Анне и не удержалась от едкого комментария в адрес Миколы: «Держи портки, хозяйство сдует!» Сосед злобно сверкнул глазами и сплюнул в ее сторону. Ловко перемахнув через плетень, он скрылся в огороде. Тетка прилепилась к калитке и озорно прокомментировала:

– Давай ему, Аннусечка, почаще, а то поскачет к бабам ненароком. Не каждая такому рысаку откажет, – но, видя состояние приятельницы, миролюбиво поторопила: – Кличь Лесю, а то бодливые буренки Охримку последнюю ногу зажуют!

– Лишь бы рога не наставили! – подыграл хохмач, любуясь соседкой.

В его взгляде перемешались боль, беспокойство и симпатия. Анна печально отвела глаза и выгнала из хлева корову. Та послушно влилась в стадо, промычав на прощание. Хозяйка растерянно осмотрелась. Из дырки в плетне позади хаты выскочила запыхавшаяся Леся. Стараясь не пересекаться взглядом с матерью, она перехватила из ее рук прут и ловко выбежала за калитку.

– Не шуми, тетка Авдотья, здеся я!

Из-за избы показался разъяренный Микола, но дочь успела спрятаться за Охримка. Размахивая ремнем, отец угрожающе процедил сквозь зубы:

– Ах, ты, мать твою зараза! Вечером не жди пощады!

Микола вдел в штаны ремень, нетерпеливо пропустил стадо и пошел прочь.

– Ты ж не поел! – крикнула вслед Анна.

– Сыт по горло! – не оборачиваясь, муж резко провел ладонью поперек шеи.

Анна промокнула слезы краешком фартука и присела на крыльцо. Прижавшись, к ней подсела младшая дочь. Мать обняла ее за хрупкие плечики и нежно пригладила податливые волосы. Лохматый пес у будки жалобно заскулил.

– Погодь, Трезорка, зараз покормлю, – встрепенулась хозяйка, вскакивая. – Галюня, геть за узелком! Беги за Лесей, да пошибче, а то усохнет за день с голодухи.

Палящее солнце блаженствовало в зените. Разморившееся стадо, отбиваясь от стаи кровососов-оводов, отчаянно рвалось в спасительную тень. Полусонная Леся едва поспевала отгонять строптивых буренок от обочины. Ловко подгоняя коров прутом, девушка лениво смахнула со лба бисеринки пота, обнажив при этом изящный локоток. Вихрастый водовоз неуклюже притормозил телегу с бочкой и, залившись от смущения краской, протянул девушке наполненный до краев резной ковш.