Анатомия страха
Шрифт:
— Знакомьтесь, — предложил Валентин. — Это Антон, я про него тебе рассказывал. А это мой старый друг Дмитрий. Когда-то мы с ним вместе операми начинали. А теперь он частный детектив, выслеживает неверных супругов.
Антон кивнул, но посмотрел настороженно.
— Не косись, глаз вывихнешь, — усмехнулся Стоцкий. — Или совесть нечиста? Он мне по балаевскому делу помогает. Ты вот что сделай. Придешь в отдел, звякни Юлечке, пусть в компьютер заглянет, как зовут супруга Ирины Емельяновой. Ты говорил, он бизнесмен, кажется.
Антон
— Здравствуйте, — пропело создание. — А кто из вас Стоцкий? Это я звонил. Насчет фоторобота.
Дима и Валентин переглянулись. В кино голубых обычно изображают какой-то карикатурой, но этот экземпляр превзошел все, ими виденное. Он так сладко улыбался, так поводил глазками и жеманно складывал на животике ручки, что мужчинам с нормальной ориентацией захотелось спастись бегством.
Балетной походкой парень подошел к столу и грациозно опустился на стул, не спрашивая разрешения. Он переводил блестящие голубые глазки с Валентина на Диму и обратно, будто затруднялся сделать выбор, и нервно облизывал ярко-розовые губы, как встревоженный кот.
— Итак, вы?.. — начал за него Валентин, открывая блокнот.
— Киприанов Леонид Валерьевич, — парень слегка поклонился. — Год рождения — 78-ой. Работаю официантом в «Садко»…
— Вы сказали по телефону, что видели Наталью Гончарову.
— Ну, я не знаю, как ее зовут. Просто вчера по телевизору показали фотографию, и я подумал, что видел похожую женщину у нас в ресторане. Возможно, в это трудно поверить, — Леонид состроил Диме глазки, — но я считаю своим долгом помогать милиции.
— Ну почему же трудно? — возразил Дима. — Труднее поверить в то, что вы обратили внимание на женщину настолько, чтобы запомнить ее и узнать по паршивому фотороботу. Извините, конечно…
— Не извиняйтесь, прошу вас! Я понимаю, моя… ориентация бросается в глаза, но я нисколько не стесняюсь этого. Таков уж я есть. Кому-то это покажется странным, ненормальным, смешным, не так ли?
Валентин пожал плечами и не ответил.
— Так вот, я запомнил эту женщину именно потому, что она была с мужчиной, на которого я обратил внимание.
— Когда это было?
— 15-го мая.
— 15-го мая? — разочарованно переспросил Стоцкий. — Вы уверены?
— Абсолютно. Я работаю два дня через два. Это было на второй день после того, как я вышел из отпуска. А из отпуска я выше 14-го.
— Стоп! — вмешался Дима. — 15-го или 16-го мая жена Сергея уехала к матери. Опишите мужчину.
— Это мой любимый тип, — расплылся в улыбке Леонид. — Около сорока лет, крупный, полный блондин.
— Этот? — Валентин протянул Леониду фотографию Балаева.
— Да, он. Они сели за мой столик. Как я ни старался, он на меня даже не посмотрел. Сначала они очень оживленно
— Что потом?
— Потом он уже не прекращал говорить и при мне. Только вот… странный он какой-то стал. Не ел ничего. Глаза широко раскрыты, неподвижные. Как у лунатика. И говорил, говорил… Я забрал тарелки, принес кофе. Что-то про болото. И про какого-то Олега.
— Ты слышишь? — Дима вскочил, опрокидывая стул. — Я же тебе говорил!
— Больше вы их не видели? — спросил Валентин.
— Ее нет, а он приходил в конце мая или в начале июня с мужчиной.
— Описать можете?
— Да, конечно. Невысокий, худой. Дорогой серый костюм. Волосы светлые, глаза тоже, очень неприятный взгляд, холодный такой, злой.
Дима и Валентин посмотрели друг на друга. Наконец Стоцкий кивнул.
— Леонид Валерьевич, вы готовы повторить все это под протокол? Я ведь вас не вызывал.
— Я должен все рассказать еще раз? — удивился парень.
— Да нет. Просто я запишу, а вы подпишете.
— С удовольствием. Для вас — что угодно.
— Лично мне это ни к чему, — возразил Валентин.
Леонид вздохнул, подождал, пока Стоцкий закончит протокол, поставил размашистую загогулину и с сожалением удалился.
— Как ты думаешь, кто из нас ему больше приглянулся? — спросил Дима.
— Думаю, что я. Крупный и около сорока — это я.
— Зато я почти блондин, а ты брюнет.
— Давай догоним и спросим.
— Не боишься? А вдруг я ошибся? Будешь потом объяснять, что он тебя не так понял.
В разгар веселья снова зазвонил телефон.
— Что?! — казалось, Валька сейчас захлопает ушами и взлетит. — Мать твою через семь гробов в гадючий глаз! Не падай, Митька, — сказал он, повесив трубку, — муж Емельяновой — Геннадий Федорович Калинкин. 58-го года рождения. В общем, я понимаю, что ничего не понимаю.
— Да ничего тут нет странного, — не согласился с ним Дима. — Мне кажется, это Олег пристроил Генку в инвестиционный фонд, а его жену и Сергея — на радио. Не зря же он Коммутатор. Думаю, «О» — это Олег. Ему отстегивали в первую очередь. Если бы Сергей не погиб и все эти махинации всплыли, скорее всего вину свалили бы коммерческого директора. За рекламу он отвечает.
— Да я не о том, — Валентин смотрел на Диму совершенно ошалелым взглядом. — Опять все вертится вокруг Свирина. Хренов Коммутатор! И бабки, и старые счеты… И ты еще, как заноза в заднице.
— Вот, между прочим, именно этими словами он обо мне всегда и говорил. Я ему всегда мешал, с детства. Кстати, тебе из Мурмана фотографию Гончаровой не прислали?
— А, да. Забыл, — махнул рукой Валентин. — Страшненькая девочка. Ничего общего с роботом. Кстати, Свирин подтвердил, что это его знакомая. Наверно, Гончарова по ее документам живет. Исправила цифирку, делов-то.