Анатомия страха
Шрифт:
Она боролась только со вторым чебуреком - горячим, сочным и действительно огромным, а Глеб уже приканчивал четвертый.
– Мадам Чередеева, вы отстаете! Не отлынивать! А то будешь мне вечером чесать спину целых полчаса.
– Зато ты обгоняешь, - вздохнула Илона, запивая чебурек ледяным пивом.
– Прежде чем стать мадам Чередеевой, мне надо еще развестись, а это будет ох как непросто.
– Почему? Если дело в барахле, отдай ему все, пусть подавится. У меня денег достаточно, и еще наработаю. На всех хватит: и на нас,
– И на сенбернара, и на попугая, - подхватила Илона, сдувая с глаз светлые пряди.
– Не в этом дело.
– А в чем?
– В Вике. Он ее так просто не отдаст. Война будет не на жизнь, а на смерть. Если честно, то я его боюсь. Правда, изо всех сил стараюсь, чтобы он этого не понял. Он ведь действительно псих. Настоящий, не в переносном смысле. Если почует, что боюсь, - сожрет. Как зверь.
– Значит так. Приедем - и будете жить у меня. Домой даже не суйся.
– А вещи?
– Не надо. Купишь все, что понадобится.
– Нет, Глеб, не получится, - упрямо замотала головой Илона.
– Там и документы, и... Я постараюсь заехать, когда его дома не будет.
– Смотри, Илонка, тебе видней. Только я не знаю, что буду делать, если с тобой что-нибудь случится.
Он накрыл ее руку своей, большой и горячей, и облачко, набежавшее на солнце при упоминании о Свирине, растаяло.
– Если ты обязуешься как следует поработать асфальтоукладчиком, - улыбнулась она, - я, пожалуй, рискну съесть еще один... валенок.
– Ну что, все собрались?
– начальник убойного отдела ГУВД полковник Павел Петрович Бобров оглядел своих «детишек» поверх очков.
– Тогда начнем. Малинина ждать не будем, он у Хадоева в больнице.
Рассевшись вдоль длинного стола, оперативники уткнулись в свои записи, как школьники, которые выжидают, чья же фамилия первой остановит взгляд изучающего журнал учителя.
– Какая гадость все-таки на улице! Опять льет!.. Ну, кто первый? Нет желающих хвастаться успехами? Правильно, господа хорошие, особо хвастаться вам нечем. Баланс не в нашу пользу. Иван, прошу!
Хмурый майор, одетый в такую же пасмурную, как погода за окном, серую рубашку и черные джинсы, машинально пригладил темные волосы. Откашлялся и начал монотонно излагать, что сделано. А точнее - что не сделано. Разумеется, всему были совершенно объективные причины. Начальник слушал и морщился, как от касторки.
– Ну хоть что-нибудь приятное скажи, а?
– Пожалуйста, - равнодушно откликнулся майор.
– Убийства в Сосновке и на Удельной следователь собирается закрывать за смертью главного подозреваемого. Случайно умер в «Крестах». Со шконки упал.
– Кошмар! А что поделывает пинкертон Сиверцев?
– Пинкертон, Пал Петрович, ведет собственное расследование. Куда ни сунемся, он уже там побывал. Вряд ли человек, который в чем-то замешан, будет так себя вести. Может, нам с ним объединиться?
– Хозяин барин, - поджал губы Бобров.
– А мне будьте добры результат. Версии есть?
– Следователь давит на Сиверцева, меня больше устраивает Свирин. После смерти Калинкина он почти не выходит из дома, даже на похоронах не был. Жена его уехала в Сочи с любовником, неким Чередеевым, хозяином строительной фирмы «Ирида». На работе говорят, что Свирин болен. Продолжать наблюдение?
– А стоит?
– Мы получили факс из Мурманска, - вступил похожий на огромного лохматого кота капитан Алексей Зотов.
– Данные на Гончарову, приятельницу Свирина. Так вот ее мать, кстати, ее тоже зовут Наталья Николаевна Гончарова, - врач-психиатр. Очень высокой квалификации. После смерти дочери продала квартиру и уехала неизвестно куда.
– Ну и к чему ты клонишь?
– Если она знает или думает, что Свирин виноват в смерти ее дочери, не покажется ли ей самой лучшей местью свести его с ума? Профессиональная такая месть, а? Уж она-то знает, как это сделать. Смотрите, двое друзей Свирина, с которыми у него были разные темные делишки, убиты самым жутким способом. Не просто так, а чтобы страшно было, до чертиков. Письмо...
– Кстати, - перебил полковник, - после смерти Калинкина Свирин ничего такого не получал?
Логунов и Зотов смущенно потупились.
– Ясно. Даже не почесались узнать. Впрочем, это не принципиально. Может, ты , Леша, и прав, - задумчиво протянул он, прогуливаясь вдоль своего огромного, как аэродром, стола.
– Тогда, если это она, конечно, ей не резон Свирина пока убивать. Но с другой стороны, она должна крутиться рядышком. Присматривать. Значит, попасем еще Свирина. Так Калистратову и передай.
– Пал Петрович...
– Иван запнулся, будто сомневался, стоит ли говорить.
– Если Гончарова на радио с настоящим паспортом устроилась, то, может, она и сейчас где-то трудится на легальном положении?
– Зачем ей это?
– возразил Зотов.
– Она на станцию устроилась, только чтобы к Балаеву подобраться.
– Уверен?
– Уполне. Только вот откуда она вообще о Балаеве узнала? О Калинкине - от Балаева. А вот о нем самом?
– Фиг ее знает. И все-таки... Что, если она работает?
– настырно бубнил Иван.
– Ваня, ты предлагаешь искать по всему городу Наталью Николаевну Гончарову, психиатра с такими-то паспортными данными?
– смакуя иронию, спросил Бобров, который до этого с интересом прислушивался к диалогу.
– На всех, так сказать, рабочих местах?
– На всех - это глупо, - серьезно возразил Иван.
– А вот если она работает по специальности...
– Хорошо, - сдался Бобров.
– По-моему, это тоже глупо, но так и быть. Алексей, обзвони все больницы, диспансеры, поликлиники, частные клиники, где там еще психиатры водятся?