Анатомия страха
Шрифт:
Упустил... Интересно, поняла ли она, что Дима ее узнал? Узнала ли сама его? Вообще, знает ли она что-то о нем? И если знает, то что? Тогда, возвращаясь от Ольги - пешком, по бесконечным набережным, через Троицкий мост и по Каменноостровскому проспекту, он дал себе слово, что найдет эту Гончарову и поможет ей. Не для того, чтобы отомстить, нет. Слишком много времени прошло. Но если этого хочет она - так тому и быть. Ее способ не в пример лучше всего того, что может предложить он, уже тем, что - как права была Света!
–
Выйдя из метро, Дима позвонил Лисицыну на работу, но трубку никто не брал. Павел оказался дома. Выяснилось, что пару дней назад он сломал ногу и теперь изображает бабу-ягу на печи. Узнав, что Дима рядом, заявил, что ждет и отказов не принимает. Дима купил коробку конфет, бутылку коньяка и поплелся к трамвайной остановке.
Позвонив в дверь, он тут же услышал стук «костяной ноги»: Павел спешил открыть дверь сам. Они обнялись как старинные друзья. Из кухни выглянула статная черноволосая женщина в фартуке поверх нарядного зеленого платья.
– Здравствуйте, меня зовут Рая. А вы - Дима, Паша про вас говорил, - сказала она звучным низким голосом с южным «г» и чуть приплясывающей интонацией, которые выдавали хохлушку или кубанку.
Они сидели за столом под старомодным желтым абажуром с бахромой, ели курицу, запивали красным вином, говорили о том, о сем. Наконец Павел многозначительно посмотрел на жену, и та, извинившись, вышла.
– Чай будем пить - позовем, - сказал Лисицын.
– А пока промеж собой побалакаем. Ты чего смурной такой?
Дима рассказал о слежке за противным неверным супругом и о том, как нашел и тут же снова потерял Наталью Гончарову.
– Да… Я теперь сам видишь какой тебе помощник, - покачал головой Павел и постучал вилкой по загипсованной до бедра ноге.
– Кое-что проверил, конечно, так что те дома, где ловить нечего, можешь вычеркнуть. Вон там, на телевизоре, листочек лежит. Но было еще кое-что, по-моему, очень даже тепло. Я тебе еще позвонить хотел, но закрутился. На проспекте Науки, недалеко от метро, снимает хату некий хмырь. Официально снимает, через агентство, уже несколько лет. Соседи говорят, бывает редко, обычно баб водит, а недавно жил почти неделю.
– Что за хмырь?
– Некий Свирин. Олег Михайлович.
Дима даже задохнулся от неожиданности.
– Так вот, этого самого Свирина пасли ребята из ГУВД. Я подошел поинтересоваться, что это за бандитская тачка торчит на моей земле, ну, меня и просветили. И погнали подальше. А в это же самое время, в том же самом подъезде у бабки одной сняла комнатку тетка из Мурманска.
– Из Мурманска?!
– недоверчиво переспросил Дима.
– Ну! Старая, страшная, рыжая и глухая. Со слуховым аппаратом. Сказала, что сын у нее здесь в госпитале. Заплатила за полмесяца, но и недели не прожила, исчезла.
– Как исчезла?
– Да так. Ушла и не вернулась. Даже вещи не забрала.
– Сантехникова!
– простонал Дима.
– Гончарова это была, кто же еще. У нее, наверно, париков и грима цельный чемодан. Зато паспорт настоящий.
– Так вот, - невозмутимо продолжал Павел.
– Ушла она, а через пару дней и Свирин исчез со своими сторожами.
– И когда все это было?
– Ну… - задумался Павел.
– Свирин появился примерно сразу после того, как тебя… А тетка - через пару дней.
– Не получается!
– скривился, как от лимона, Дима.
– Ее здесь видели гораздо раньше. Все-таки, наверно, она где-то здесь живет. Где ты не смотрел. А комнату сняла, чтобы к Свирину быть поближе.
– А на фига он ей?
– Следит она за ним. Убить хочет. Я разве не говорил?
– А тебе это каким боком?
– Таким… - насупился Дима.
– Личным.
– Ну-ну! Можешь не говорить, - Павел сделал вид, что обиделся.
– Дело молодое. Меня сейчас парнишка замещает, лейтенант, но с ним по личному делу лучше не связываться. Так что уж как-нибудь сам действуй.
Чинно, по-семейному, они втроем попили чаю с кексом, и в половине одиннадцатого, вызвав такси, Дима откланялся. Всю дорогу домой он размышлял над тем, что рассказал Павел. То, что Гончарова следит за Олегом, - это не новость, это само собой разумеется. А вот то, что за ним присматривает милиция… Ловят на живца Гончарову? Или он сам их наконец заинтересовал? Как бы там ни было, все это ему не нравилось.
Войдя в темный двор, Дима чуть не врезался в стоящий поперек дороги «хаммер». Окно блондинки дрожало тусклым светом: видимо, там устроили ужин при свечах. Засмотревшись, он не сразу сообразил, что мобильник настойчиво поет «Прощание славянки». Он настроил трубку так, чтобы все звонки с работы были обозначены вагнеровским «Полетом валькирий». Если же звонили с какого-то неизвестного мобильнику телефона, он разражался рок-н-роллом. «Славянка» предназначалась для друзей.
«Может быть…», - сладко замерло сердце, но на табло высветился номер Костика.
– Обязательно приезжай завтра!
– категорически приказал Малинин.
Зайдя в пустую темную квартиру, Дима в тысячный раз обозвал себя кретином.
«Я могу позвонить ей и сказать, что она мне нужна, - думал он.
– Что я хочу быть с ней. Только она не придет. Серого она не любила, и поэтому могла с ним жить. И принимать со всеми недостатками. А меня любит - и поэтому жить со мной не может. Вот такой вот компот. От любимого - или все, или ничего. А я ее не люблю. Ну, не люблю так, как ей этого хочется. И поэтому мог бы с ней жить. Да, могу и хочу. Бред!»