Андерсен
Шрифт:
Кроме того, Андерсен создавал и свои собственные драматургические произведения: водевили «Испанцы в Оденсе» и «Двадцать пять лет спустя» (изданы и поставлены только в январе 1836 года в рамках общего спектакля «Расставания и встречи») и уже упоминавшуюся драматическую поэму «Агнете и Водяной» в двух частях (1833), постановка которой в Королевском театре в 1843 году с треском провалилась, подтвердив тем самым сложившееся о ней всеобщее мнение как о неудачной.
Драматургическую деятельность Андерсена в 1830-е годы нельзя назвать иначе как лихорадочной. И, соответственно, излишне поспешной, с чем Андерсен косвенно соглашается, объясняя быстрый темп работы над пьесами сугубо денежными причинами. В «Сказке моей жизни» он без обиняков признается: «Писать для сцены является для каждого писателя наиболее выгодным во всех отношениях полем деятельности. Вот почему я, находясь в крайности, брался за либретто, из-за которых меня так бранили, а также за водевили». Там же, в воспоминаниях, еще более приземленно Андерсен писал: «Драматические вещи лучше всего оплачиваются,
231
Там же. С. 200.
Наибольший успех у современников снискала ему пятиактная драма в стихах «Мулат», написанная по мотивам рассказа «Обломки» Фанни Рейбо (1802–1871), популярной в XIX веке французской писательницы. Андерсен обнаружил эту новеллу в мартовском номере журнала «Ревю де Пари» за 1838 год. Он восторженно писал Хенриетте Ханк 4 ноября: «Эта вещь совершенно не театральная, в ней лишь чистые человеческие чувства; моя „простая кровь“ и „благородное я“, отлитые в гибкий стих, решат, буду ли я работать для сцены дальше или же продолжу писать романы».
Действие пьесы происходит во французской Вест-Индии. Ее главному герою мулату Горацио, получившему образование в Париже, приходится выбирать между женой жестокого плантатора Элеонорой, чувственно влюбленной в него, и ее воспитанницей Сесилией, которая выходит за него замуж, тем самым спасая от смертной казни, на которую он обрек себя тем, что дал у себя убежище нескольким беглым рабам и осмелился, защищаясь, оказать сопротивление белому человеку. Андерсену хорошо удалось передать экзотическую (и отчасти эротическую) атмосферу действия и противоречивость социальной роли героя, находящегося в пограничной (знакомой писателю) ситуации между миром «примитивных» черных и обществом «цивилизованных» белых людей. Немалую долю в успех постановки вложила госпожа Хейберг, блестяще исполнившая роль Сесилии (хотя драма, как она признавалась, ей не нравилась).
Пьеса не сразу была принята к постановке. Против нее в приемной короля публично высказался один из высших сановников государства, только что прибывший из датской Вест-Индии. Пьеса, по его мнению, могла пагубно сказаться на настроениях тамошних жителей. Но никто и не собирается показывать им спектакль, возражали ему, спектакль состоится в Копенгагене. К тому же Андерсен предусмотрительно не переносил действия рассказа в датскую колонию, оно происходит во французских владениях на Мартинике, как в оригинале у автора рассказа. Против пьесы выступил также один из трех директоров Королевского театра Кристиан Мольбек, назвавший в своем отзыве главного героя «сентиментальным краснобаем». Однако мнение двух других директоров театра его возражение перевесило, и за пьесу, как сообщает Андерсен в «Сказке моей жизни», вступилось одно неназванное им «высокопоставленное лицо», которое посчитало «невольнический рынок» во втором акте пьесы весьма «эффектной, новенькой и неизбитой» сценой. Понравилась пьеса и наследному принцу Кристиану и его жене, которым Андерсен лично прочитал ее за два дня до назначенной на 3 декабря 1839 года премьеры. Андерсен написал к книжному изданию драмы следующее посвящение:
Ты снизошел к творенью моему, В нем духа я победу воспеваю, Ты в Боге духа чтишь, а посему Тебе, король, я песню посвящаю [232] .Поскольку драма в книжной форме вышла только 5 февраля 1840 года, следует считать, что посвящение адресовано новому датскому королю Кристиану VIII. Ибо произошло непредвиденное. В день премьеры умер король Фредерик VI, в стране был объявлен двухмесячный траур, и премьера спектакля состоялась только 3 февраля 1840 года. Спектакль имел шумный успех и был сыгран при жизни Андерсена не менее двадцати раз, а заработанные на нем деньги позволили автору совершить самое длительное в его жизни путешествие, конечным пунктом которого стал Константинополь, где не бывал еще ни один крупный датский писатель. Кроме того, пьесу быстро перевели, и она была с большим успехом поставлена на сцене стокгольмского Королевского театра в Швеции, где за неделю до премьеры, состоявшейся 22 марта 1841 года, Андерсен находился, как уже говорилось, в гостях у барона Врангеля. Годом раньше в Сконе шведские студенты из Лундского университета устроили Андерсену восторженную встречу. Писателя принимали в Швеции так хорошо, что он заподозрил своих датских коллег в зависти. Так, например, однажды Хейберг иронически попросил Ханса Кристиана сопровождать его, когда он в следующий раз поедет в Швецию. Андерсен тут же нашелся и предложил авторитетному драматургу взять с собой свою красавицу-жену, тогда он добьется желанного много легче.
232
Пер. В. Тихомирова. Там же. С. 205.
Примерно через два года, во время своей весенней поездки за границу, Андерсен посетил в Париже французского писателя и журналиста Ксавье Мармье (1808–1892), в будущем члена Французской академии, знакомство с которым, состоявшееся летом 1836 года в Копенгагене,
233
В 1842 году Мармье посетил Россию, где деятельно общался со многими писателями и литераторами, включая Н. В. Гоголя. Впечатления его вошли в книгу «Записки о России, Финляндии и Польше» (1851) и были сразу же запрещены имперской цензурой.
«Мармье говорит сначала о борьбе гения вообще, называет нескольких родственных мне по духу поэтов, описывает нашу первую встречу, мою наружность, мою каморку и затем заставляет меня рассказывать ему свою юность! Отсюда он переходит к моим произведениям и ставит выше всего стихотворения и роман „О. Т.“. Оканчивается статья стихотворным переводом моего стихотворения „Умирающее дитя“. Итак, мое имя пошло теперь гулять по свету лет на сто!»
На одном из званых вечеров в доме Мармье Андерсен познакомился с автором новеллы «Обломки» Фанни Рейбо, рассказал ей о постановке «Мулата» и о том, что пьеса имела успех. Рейбо приглашала его на свои вечера, была чрезвычайно любезна и, как отметил Андерсен в дневнике 25 марта 1843 года, даже похвалила его французский язык, на котором, как известно по многочисленным свидетельствам знакомых поэта, он говорил неважно.
Тем не менее в бочке меда оказалась и ложка дегтя. Отчасти виноват в этом был сам писатель. Впоследствии он наивно объяснял в «Сказке моей жизни», что все страницы книжного издания «Мулата» оказались заняты текстом пьесы и упоминание о первоисточнике было просто некуда поместить. Однако подзаголовок книги ясно гласит, что перед читателем «Романтическая драма собственного сочинения в 5 актах». Поскольку спектакль продолжал собирать полный зал, в дележе пирога решили принять участие и издатели, и рассказ Фанни Рейбо под ее же именем был переведен на датский язык и напечатан в одном из копенгагенских журналов, о чем конечно же сообщили Андерсену. Писатель не замедлил усмотреть в публикации еще один личный выпад против него — ведь в прессе не раз уже высказывалось мнение, что он способен лишь переделывать чужие произведения. Чтобы опровергнуть эти наветы, он написал трагедию «Мавританка» и в августе того же года передал ее рукопись дирекции Королевского театра, где она была немедленно принята к постановке, премьера была запланирована на 18 декабря того же года. За день до передачи рукописи в дирекцию Андерсен поговорил о пьесе с Хейбергом, которому драма решительно не понравилась. Его жена также играть предложенную ей роль мавританки Рафаэлы отказалась, она сочла ее характер слишком «мужеподобным». В «Моей жизни как сказке без вымысла» Андерсен подробно рассказывает, что он долго упрашивал госпожу Хейберг:
«Я ведь знал, что как бы хорошо ни была эта роль написана, если фру Хейберг не будет ее играть, публика в театр не пойдет. Я сказал ей это и стал просить ее, сказал, каким ценным стал бы для меня духовный опыт, почерпнутый из нового путешествия, которое не состоится, если постановка пьесы провалится или даст небольшие сборы. Я считал бы ее выход в этом спектакле в главной роли, которая ей не нравилась, как оказанное с ее стороны величайшее благодеяние, и обещал, что никогда не забуду оказанную таким образом услугу и буду благодарен ей всю оставшуюся жизнь» [234] .
234
Пер. Б. Ерхова. Цит. по: Andersen H. C.Mit eget eventyr uden digtning. Kobenhavn, 1975. S. 101, 102.
Тем не менее Хейберг осталась в своем отказе тверда. В результате роль передали другой актрисе, а Андерсен испортил отношения с Хейбергами, открыто и крайне неосторожно выражая неудовольствие супругами в свете. Он стал подозревать, как ему казалось, организованное в обществе противодействие спектаклю и едва не впал в депрессию, от которой его спасло принятое по совету ближайших друзей решение как можно скорее отправиться в путешествие за границу. Возвращаться домой из конечного его пункта, Константинополя, Андерсен решил не морским путем, а вверх по Дунаю до Вены, через охваченные народными волнениями земли. Ханс Кристиан вполне понимал рискованность такого маршрута, но любопытство все же опасения пересилило.