Андреевский кавалер
Шрифт:
– А мне ничего не дарили, – уронил Павел.
Они свернули на узкую травяную тропинку, ведшую на Утиное озеро. Стоило подуть даже легкому ветру, как с берез и осин срывались стаи листьев. В солнечном свете они казались выкованными из меди, вот только не звенели. Некоторые были так красивы, что жалко было на них наступать.
Мальчишки не видели, как, переходя от дерева к дереву, за ними крался высокий человек. Когда ребята спрятались за соснами, он тоже укрылся. По лесу человек шагал осторожно, ни один сучок не треснул под его сапогом. Из двух мальчишек тот, что повыше,
– Ходит к вам краснорожий Ганс? – спрашивал Вадим.
– Были бы у меня патроны, я бы его кокнул…
– Стоит ли из-за одного фрица жизнью рисковать? – рассудительно говорил Вадим. – Вот если бы поджечь комендатуру или гранатой взорвать… И полицаев заодно. Вчера Ленька Супронович мне ни за что пендаля врезал, сволочь!
– Копченый и Лисица пришли на двор к Широковым, увели корову, тетя Маня воет, Иван ухватил буренку за хвост, так они его жердью от изгороди избили, чуть живой отлеживается на печи… Матка его бегала к Сове за травами.
Перед ними открывался вид на озеро с небольшим камышовым островком. Павел кепкой зачерпнул прозрачной воды, по очереди попили. Слышно было, как крупные капли падали в воду, щелкали по листьям, скопившимся у берега. Мальчишки, оглядевшись, прислушались, потом пошли вдоль берега в глубь молодого, тонконогого березняка. Человек двинулся за ними. Скоро они приблизились к землянке, замаскированной лапником. Вадим поднял толстый сук и негромко постучал по огромной ели, до половины укрывавшей землянку. Из высокого камыша выбрался с удочкой Дмитрий Андреевич Абросимов, Был он в коротком суконном пальто, высоких болотных сапогах, на голове – выгоревшая кепка. Крепкие щеки заросли черной щетиной. Увидев мальчишек, он приветливо заулыбался, закивал.
– Чего мы тебе, батя, принесли-то! – помягчев лицом, сказал Павел и опрокинул содержимое корзинки на траву – из-за клюквы вывалилась синеватая ощипанная тушка курицы. Высыпал ягоды и Вадим, под ними оказалась картошка.
– Ну, ребята, – сказал Дмитрий Андреевич, – устроим царский пир!
– Надеюсь, и меня примете в свою компанию? – выходя из-за березы, сказал Иван Васильевич.
3
Они вдвоем сидели у небольшого прогоревшего костра, прихлебывая из алюминиевых кружек крепко заваренный чай. Солнце совсем низко склонилось к озеру, отчего спокойная вода полиловела, а небо стало розовым, с зеленой полоской чуть повыше вершин деревьев. Слышно было, как за вытянутым островком полощутся утки, ударяет в осоке щука,
– Нам, Ваня, с сыновьями здорово повезло, – заметил Дмитрий Андреевич. – Не знаю, что бы делал тут без них!
– Так-то оно так, Дмитрий, но конспираторы из них, прямо скажем, хреновые, – заметил Иван Васильевич. – Я ведь шел за ними, почти от самого клуба – твой Павел хоть нет-нет да оглянется, а мой Вадька чешет по лесу, как по Невскому проспекту!
– Научатся! –
– А стоит ли их всем этим премудростям учить? – раздумчиво заметил Кузнецов. – Для них это сейчас вроде игры, а случись что – расплачиваться придется, как взрослым.
Они уже переговорили о многом. Дмитрий рассказал, как он в Туле добился, чтобы его признали годным к военной службе. Военкомат направил его старшим политруком в стрелковую часть. Был под Великополем, потом его рота оказалась в окружении, а затем – плен. Ночью вместе с двумя другими командирами сделали подкоп под ригой, в которой их заперли.
– А ты как сюда попал? – полюбопытствовал Дмитрий Андреевич, – Тоже из окружения?
– К тебе меня мальчишки привели, – улыбнулся Иван Васильевич. – А будь бы на моем месте враг?
– Ты не ответил на мой вопрос. Откуда ты? С неба свалился?
– Слышал что-либо про базу? – спросил Кузнецов.
– Что-то строят там, гонят в военный городок пленных, отец говорил, что на базовскую ветку частенько маневровый толкает нагруженные чем-то вагоны и платформы. И охрана там сильная. Но что там делают, никто пока не знает.
– Узнаем, – заметил Иван Васильевич.
– Теперь понятно, зачем ты здесь, – сказал Дмитрий Андреевич.
– Ну а раз и ты здесь, то нам, двум бывшим родственникам, сам бог велел объединиться!
– Мне нужно пробираться к фронту, – сказал Дмитрий Андреевич. – Повезет – попаду к своим… Ты ведь понимаешь, если меня схватят здесь, то не пощадят отца и мать. Я и так уже тут задержался. Вот и мальчишки рискуют…
– Бить фашистов, Дмитрий, можно и здесь, – заметил Кузнецов.
– Вдвоем с тобой? – усмехнулся Дмитрий.
– А это уж от нас зависит – быть нам вдвоем или организовать отряд…
– И первым делом сыновей в него запишем.
– Они ничего не должны знать, – сказал Кузнецов. – Еще не хватало ребятишек в войну втягивать.
– Война сама их втянула, – возразил Дмитрий Андреевич. – Не знаю, как Вадик, а Павел – одна ненависть: к фашистам, отчиму и даже к матери…
– Рослый, в вашу, абросимовскую породу.
– Хотел пришить из винтовки Ганса, ну который к Александре ходит, да я запретил, – сказал Дмитрий Андреевич.
– А ведь я не верил Шмелеву, или как там его зовут на самом деле? – сказал Иван Васильевич. – Документы у него, правда, в порядке, но нутром чувствовал, что он не наш, чужой…
– Скоро, наверное, объявится в Андреевке, – проговорил Дмитрий Андреевич. – Ленька Александре от него письмо принес, вещевой мешок с продуктами… Павел рассказал.
– Александра-то какова, а? – посмотрел на Дмитрия Кузнецов. – Может, помогала ему?
– Не думаю, – помрачнев, ответил Дмитрий Андреевич. – Она могла ничего и не знать…
– Ну-ну, защищай… А Ганс этот?
– – Ганс силой к ней ворвался… Александра – тяжелый человек, собственница, но не враг, – твердо сказал Дмитрий Андреевич.
– Как воспримет Шмелев известие, что его жена сожительствует с немцем? – сказал Кузнецов.
– Пристрелит Ганса и прибежит к нам в лес, – усмехнулся Абросимов. – Куда ему еще деваться?