Андрей Чохов(около 1545-1629)
Шрифт:
Вот как описывает Анисим Михайлов «пушечной двор, в чем пушки льют». Сразу же скажем, что Радишевский дает в своей книге описание не московского Пушечного двора, а некоего образцового, не существовавшего в действительности «оружельного дома». При составлении описания использованы и иностранные источники. Но в основу его, несомненно, положен реальный московский Пушечный двор, на котором Анисим Михайлов работал. Это можно подтвердить как сравнением описания с сохранившимися планами двора, так и колоритными бытовыми подробностями в самом описании.
Характерно, что Радишевский описывает Пушечный двор, в котором было два литейных «анбара» (описание построено в виде совета, как устроить образцовый двор): «Устроити… две печи, а перед печью учинити яму, да устроити тут снасть, которую доведется вертети двойные, затинные, или иной какой малой наряд, или шарфетины. Да еще устроити
22
Радишевский Онисим Михайлов. Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки…/ В 1607 и 1621 годах выбран из иностранных военных книг Онисимом Михайловым. СПб., 1781, ч. 2, с. 9.
Московский Пушечный двор. По плану XVII в.
Далее рассказывается о «станошном дворе» — цехе, изготовлявшем «станки» — лафеты для орудий: «Да подле того станошного двора устроити у ворот сводным строением, и на тех воротех устроити житейскую палату… и в ней жити голове, кому телеги и всякое подъемное и извозное дело приказано, и надзирати ему над сторожами, над вороты в замыканье ночном и в береженье дневном, чтоб и в день не просто отворено стояло» [23] .
23
Там же, с. 9—10.
В этой записи речь идет о сохранении государственной тайны; на Пушечном дворе следили за этим весьма строго. Той же заботой проникнут совет автора «Устава» «у хором мастеровых людей двери и окна… устроити во двор, а не на улицу» [24] . Недаром ни один из иностранцев, посещавших в XVI–XVII вв. Москву, не оставил нам даже краткого описания двора, хотя многие из них упоминают об этом старейшем литейном заводе. Приблизительны изображения Пушечного двора и на иностранных планах Москвы.
24
Там же, с. 11.
Далее Анисим Михайлов описывает «кузницы у ворот Пушечного двора… в них горны и наковальни». «Да подле кузницы устроити тележный двор, где оружельному и тележному мастеру телеги и колеса к наряду готовити и делати» [25] .
Около одной из кузниц — «колодез или трубный сруб… вода отколе приведена». Этот колодец хорошо виден на плане Пушечного двора XVII в.
«Устав ратных, пушечных и других дел» рассказывает об устройстве Пушечного двора со многими житейскими подробностями. Описывается, например, навес, под которым лежали пожарные лестницы, багры и крюки: «И как к пожару понадобятся, и теми багры кровли и стены разбирати и от огня отымати». Советуется «во всякой двери устроити дыры кошкам ходити, а без того от гаду не останется цело ни что» [26] .
25
Там же, с. 10.
26
Там же, с. 6, 11.
Таков был московский Пушечный двор, на котором работал Андрей Чохов. Прежде чем впервые попасть сюда, ему пришлось побывать на Ивановской площади Кремля в старом здании «приказов». Здесь на втором этаже, рядом с Ямским и Разбойным приказами, помещалось управление, ведавшее
27
См.: Акты Московского государства. М., 1890, т. 1, с. 39.
Мальчика, которого отдавали в ученики на Пушечный двор, приводил обычно кто-либо из ближайших родственников — ему предстояло подписать «поручную запись». На длинном столбце были перечислены обязанности ученика и перечислялось то, что он под страхом тяжелого наказания не должен делать: «…пищали, и зелья, и свинцу не снесть, ни над какой государевой казною никакие хитрости не учинить, и не красть, и не разбивать, и татиною и разбойной рухлядью не промышлять… никаким воровством не воровать». Специально было оговорено, что работник Пушечного двора обязуется «государю не изменить… ни в какие государства не отъехать и на поле к черкесом не сбежать» [28] .
28
Цитируется текст более поздней поручной записи. См.: Акты юридические. СПб., 1838, № 310.
Когда формальности были закончены, ученика отводили к мастеру. Андрей Чохов не был единственным учеником Кашпира Гаяусова. Каждый мастер имел пять-восемь учеников. Общее количество их на Пушечном дворе в середине XVI в. нам неизвестно — ни одной «росписи» двора тех лет не сохранилось. Но мы знаем, например, что в 1637 г. пять пушечных литцов имели 37 учеников [29] . Тридцать один год спустя, в 1668 г., на Пушечном дворе было 39 учеников-«пушечников» [30] . Можно предположить, что и в XVI столетии учеников пушечного и колокольного дела было не меньше.
29
ЦГАДА, ф. 210, ст. Севского стола, № 108, л. 47–49.
30
ЦГАДА, ф. Оружейной палаты, № 36559, л. 1.
Среди учеников Ганусова лишь Андрей Чохов сумел выделиться из массы литцов, исполнявших обычную работу. Для этого нужно было обладать большой настойчивостью и незаурядным талантом.
В учениках на Пушечном дворе в те годы ходили по десять, двадцать, а то и по двадцать пять лет. Нередко у литца уже седина в бороде и детишек полная изба, а он все еще числится учеником. Ученичество было одной из наиболее тяжелых форм эксплуатации работного люда. На Пушечном дворе, в Оружейной палате, да и на других государственных предприятиях в XVI–XVII вв. можно было встретить мастеров очень преклонного возраста, всю работу передоверявших ученикам. Однако официальным руководителем отливки всегда считался мастер.
Чтобы стать мастером, нужно было выполнить самостоятельную пробную работу — отлить пушку или колокол «на образец». Отливку оценивали старые мастера и выносили приговор. Нелегко было получить работу «на образец», приходилось обращаться к царю. Вот одна из таких челобитных.
«Царю, государю и великому князю Михаилу Федоровичу, всея Русии, бьют челом холопи твои пушечнова дела ученики мастера Олексея Якимова — Кирюшка Кононов, Воинко Логинов. Делаем мы, холопи твои, с тем мастером своим с Олексеем твой государев наряд: и верховые пушки, и дробовые, и тюфяки, и меньший наряд полковой. Да мы же, холопи твои, с мастером своим сделали тебе, государь, пищалы „Аспид“ ядро тридцать пять гривенок (около 14 кг). А ныне, государь, мастер наш при старости, а мы, холопи твои, делаем пушечное дело двадцать другой год. Милосердный государь царь… пожалуй нас, холопей своих, вели, государь, на пушечное дело дать, какое ты, государь, произволишь на опыт» [31] .
31
Отдел письменных источников Гос. Ист. музея (ОПИ ГИМ), ф. Уварова, карт 12, № 9, л. 17.