Андрей Десницкий. Статьи о Библии
Шрифт:
«За что» или «Для чего»: вопросы Иова
Над проблемой «божественной жестокости» человечество мучительно размышляет с тех пор, как осознало себя. Язычники рассуждали примерно так: в мире есть страдание, потому что добрым и могущественным богам противостоят злые и не менее могущественные демоны. Но тем, кто верит в Единого Бога, плохо подходит такое объяснение: если Бог всеблаг и всемогущ, как может Он допускать, чтобы в мире было столько невинных страданий?
Многие думают, что Библия обходит молчанием «щекотливую» тему страдания невинных людей. Однако это вовсе не так. В Ветхом Завете ей посвящена целая книга— это книга Иова.
Над проблемой «божественной жестокости» человечество мучительно размышляет с тех пор, как осознало себя. Язычники рассуждали примерно так: в мире есть страдание, потому что добрым и могущественным богам противостоят злые и не менее могущественные демоны. Но тем, кто верит в Единого Бога, плохо подходит такое объяснение: если Бог всеблаг и всемогущ, как может Он допускать, чтобы в мире было столько невинных страданий? Если Он не хочет их прекратить, то Он вовсе не благ, а если не может— то не всемогущ. Сколько раз мне доводилось встречаться с этой логикой… Люди готовы смириться со множеством повседневных неприятностей и даже настоящих личных трагедий, но когда сталкиваешься с предельной и бессмысленной жестокостью Освенцима или Беслана, любые объяснения перестают работать. Боже, почему же Ты не сделал ничего, чтобы спасти этих детей или хотя бы облегчить их смерть?! Не могли же они— или их родители— оказаться настолько грешными, чтобы заслужить все это? — в Библии есть книга, которая задает Богу именно этот вопрос. Это книга Иова. В ней рассказывается, как совершенного, безупречного праведника постигли все мыслимые бедствия: он потерял свое богатство, детей, здоровье, а самые близкие друзья сочли все это наказанием за его грехи и отвернулись от него. И тогда Иов предъявил претензии Богу: за что же Ты со мной так?
Сегодня об этой книге говорят и пишут так много, как, наверное, ни о какой другой книге Ветхого Завета (в качестве примера можно назвать недавно опубликованную в России замечательную книгу Ф. Козырева «Искушение и победа Святого Иова»). Еще на заре XX века английский христианский писатель Г.К. Честертон писал: «Значения «Иова» не выразишь полно, если скажешь, что это— самая занимательная из древних книг. Лучше сказать, что это – самая занимательная из книг нынешних». Прошло сто лет, вместивших в себя две мировые войны, революции и концлагеря— и эта книга стала еще более— уже не скажешь «занимательной»— актуальной,. О чем же она говорит?
Это единственная книга Ветхого Завета, где вообще никак не упомянуты ни Израиль, ни Моисеев Закон, ни Святая Земля, ни Иерусалим. Она выносит проблему на новый уровень: это не просто история отдельных людей или народов, это нечто всемирное, общечеловеческое (Иова, кстати, упоминает и Коран, под именем Айюб). Это книга— о разных путях веры и о ее кризисе. Нет, не о смене различных философских и богословских построений, а о личном кризисе веры как доверия Богу. Иов был праведен не ради награды и не из страха наказания, а прежде всего потому, что доверял Богу и искал добрых отношений с Ним. И вдруг на него обрушилось такое, что, казалось бы, немыслимо пережить человеку…
Но сначала— о его друзьях. Три человека пришли его утешать. Они вовсе не собирались его обвинять, а просто долго молча сидели рядом с ним, и лишь когда он заговорил, позволили себе ответить. И поначалу эти ответы действительно звучали как утешения… Дело в том, что его друзья знали об этом мире и о его Творце буквально все— в свое время они слышали все это от своих отцов и учителей. В общем, они повторяли примерно то, что написано в других книгах Библии, и если в их речах была неправота— она не в словах, а в людях. Слова–то могут быть правильными, но важно, кто, кому и когда их говорит.
Сначала друзья пытались доброжелательно предложить некое простое
О Боге эти люди предпочитали говорить в третьем лице, не обращаясь к Нему напрямую. Мол, кто мы, в конце концов, такие чтобы требовать от Него отчета, тем более— упрекать Его, как позволяет себе Иов? Впрочем, не стоит осуждать друзей Иова. Они— люди глубоко верующие, но им нужна именно религия, то есть система взглядов и ритуалов, определяющих жизнь человека. Они искренне почитали Бога, оставаясь в рамках заданной системы. Когда–то и Иов вел себя примерно так же: приносил положенные жертвы и молитвы, но когда вся его жизнь рухнула, места для религии не осталось…
Марина Цветаева писала в одном из своих стихотворений: «пора, пора, пора Творцу вернуть билет». То есть не просто уйти из этого мира, но с горечью упрекнуть его Творца в том, что мир этот безнадежно плох, и потому в нем невозможно оставаться. И Цветаева вовсе не была первой— задолго до нее неточно так же заговорил Иов. Его ужасают не только и не столько постигнувшие его беды, сколько то, что вообще «мир во зле лежит» и не видно способа избавить его от зла. «Почему живут нечестивцы, и к старости их мощь лишь возрастает? … Они проводят свою жизнь в благополучии и в преисподнюю нисходят легко… ослика у сироты уводят, у вдовы берут в залог быка, отрывают от груди сироту, у бедняка берут дитя в кабалу; нищих прогоняют с дороги, и прячутся бедные люди земли, словно в степи дикие ослы… Из селений стон умирающих слышен, и раненые о помощи взывают, но Бог их молитв не замечает».
И потому речи Иова начинаются со страшных слов— он проклинает день своего рождения, даже ночь своего зачатия, в таких словах, которые напоминают нам рассказ о сотворении мира в книге Бытия: «На заре той ночи да померкнут звезды, будет ждать она рассвета— но напрасно, проблесков зари да не увидит». Он словно хочет прокрутить пленку назад, вплоть до того момента, когда Творец создал свет, отделив его от тьмы, и начал отсчет дней этого мира…
Его собственные страдания— это прежде всего вопрос его отношений с Богом. «Но как человеку пред Богом оправдаться?… Он налетел на меня вихрем, множит раны мои беспричинно; не дает мне перевести дух, горечью переполняет меня. Меряться ли силой с Ним, могучим? Судиться ли— но как Его вызвать? … Он смеется над отчаяньем невинных; отдана земля во власть нечестивцев, а Он судьям глаза закрывает— и если не Он, то кто же?!»
На упреки друзей он отвечает: «Умолкните и дайте мне сказать, а там— будь что будет. Он меня убьет, и нет надежды, но я буду твердить Ему, что я прав— и в этом будет мое спасение!» Иов действительно настаивает на своей правоте и непорочности, и автор книги полностью с ним солидарен. С самого начала он подчеркивает, что Иов был совершенно безупречным человеком. Наверное, именно потому эта книга и звучит так остро: она доводит трагизм ситуации до конечного предела, это уже не просто частная несправедливость судьбы, это вопиющий и совершенно необъяснимый пример незаслуженного страдания.