Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания
Шрифт:
«Житие и мученичество святого славного апостола Андрея Первозванного
Первозванный апостол Андрей, земной ангел и небесный человек, происходил из Вифсаиды, одного из городов Галилеи, и был родным братом Петра, верховного апостола: с детства были они рыбаками. И вот, чиня после рыбной ловли свои сети, часто рассуждали они друг с другом о беспредельных судах Божьих и о божественном Писании и законе, и чем больше искали, тем сильнее разгорался в их сердце страх Божий и любовь к Его заповедям. И действительно, согласно Сказавшему: «Всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят», — и они, ища, нашли,
— Обратите внимание на точное число учеников Иоанна, — комментировал Фоменко. — Ни у кого больше оно не встречается, хотя, наверное, это просто переделка двенадцати учеников Христа. Тринадцатым же был Андрей, который перешёл к Иисусу.
«Иоанн ежедневно громко и дерзновенно проповедовал всем приходящим:
— Я крещу вас в воде, но идёт за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви.
Говорили ему его ученики:
— Учитель, кто же больше тебя на земле? Не находим мы человека, живущего так!
Ответил им Иоанн:
— Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: «На Ком увидишь Духа, сходящего и пребывающего на Нём, Тот и будет крестить Духом Святым и огнём».
Пробыв с Иоанном несколько дней, Андрей вернулся к своей работе и рассказал всё своему брату Симону и его товарищам, ведь расстояние от Тивериадского моря до Элима, где крестил Иоанн, было один день пути».
И здесь Григорий заметил:
— Точное место, где крестил Иоанн, — только автор этого жития называет его Элимом. Видимо, имеется в виду Элим в земле Завулоновой.
«Снова через семь дней Андрей отправился к своему учителю Иоанну, взяв с собой и Марка, одного из плававших с ним. И говорит Иоанн Андрею:
— Тот, о Котором я сказал вам, вчера пришёл и крестился, и я видел Духа, в виде голубя сходящего с неба и пребывающего на Нём. Но и глас сошёл с неба: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором моё благоволение». Этот голос слышал и я, и бывшие со мной.
На следующий день Иоанн видит, что идёт Иисус, и говорит Андрею и его товарищам:
— Вот Агнец Божий, Который берёт на себя грех мира.
Тогда Андрей вместе с Марком, оставив Иоанна, последовали за Иисусом и говорят ему:
— Равви, где живёшь?
Говорит им Иисус:
— Пойдите и увидьте.
Они пошли и пробыли с ним в Иерихоне близ Иордана; было же около десятого часа».
— Смотрите, — не переставал удивляться Фоменко, — автор жития называет имя второго ученика, пошедшего вместе с Андреем за Иисусом. Только это вовсе не Иоанн, как считали многие комментаторы, а некий Марк. Видимо, произошла какая-то путаница: сначала тут мог быть именно Иоанн, но потом его отождествили не с евангелистом Иоанном, а с учеником Павла Иоанном-Марком, который, скорее, тоже был евангелистом — тем самым апостолом Марком. Но Иисуса он никак не мог видеть.
— Ты нас совсем запутал, — пробормотал Никифоров. — А нет ли там чего-нибудь об Иуде?
Увы, ничего не оказалось.
«А на следующий день Иисус был возведён Духом в пустыню для искушения. Тогда Андрей и Марк вернулись к своему кораблю и стали трудиться. Сказал же Андрей своему брату Симону:
— Мы нашли Провозвещённого в Писаниях Христа.
Рассказал он и о Его обычаях и знамениях, и о Его праведности и кротости, так что Симон
Через шестьдесят дней забросили они сети в Галилейское море, и вот — Иисус проходит по берегу и говорит им:
— Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков.
Говорит Андрей своему брату Симону:
— Это Христос.
И говорит тому Иисус:
— Ты Симон, сын Ионин, ты наречёшься Кифа, что значит «камень».
Оставив лодку и сети, они последовали за Иисусом. С тех пор они не отлучались от Него вплоть до Его вознесения на небеса».
На этом месте анонимное житие, присланное отцом Ампелием, обрывалось.
— Что ж, весьма любопытно. Последует ли продолжение? — спросила Елизавета Андриановна.
— А это как изволит отец Ампелий, — сказал Григорий. — Или мне самому придётся ехать на Афон. Да уж как мне туда выбраться, когда на носу переаттестация, отчёт по гранту, петрозаводская конференция…
Признаться, Григорий запутал не только Никифорова, но и сам основательно запутался: цитаты из Евангелий, Епифаниева жития, обрывки апокрифов и последний анонимный текст — всё это ему уже снилось в виде каких-то пергаменных пузырей — какие и вправду бывают на месте соприкосновения кожи с костью. Пузыри полнились буквами — греческими, славянскими, латинскими и даже еврейскими. Буквы хаотически перемешивались в этих пузырях, подставляя для обозрения то один свой бок, то другой, — одним словом, это были не буквы, а рыбы, и пузыри были не пузыри, а стеклянные шары, наполненные мутной морской водой, напоминавшей почему-то по запаху свежевыделанную телячью кожу. И самым страшным было то, что перемешивающиеся тексты никак не могли соединиться, они отталкивались друг от друга, противоречили друг другу и то один, то другой начинали казаться неподлинными, кем-то когда-то придуманными. «Почему апостол Андрей не продиктовал никому из нас своё житие? — мучился Григорий. — Почему он отправил нас в столь опасное плавание по этому рукописному морю? Как не утонуть в такой пучине? Как поймать правильную рыбу?» И тогда появлялся сам Андрей, в плывущей по золотому небу лодке, забрасывал серебристую сеть и пытался поймать ею Григория, но Григорий барахтался в текстах, распугивал самых крупных рыб, а в сеть не попадал — и просыпался.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ОБРАЩЕНИЕ ЛЮДОЕДОВ
Папирусный свиток с «Деяниями Андрея», найденный Епифанием на хорах Святой Софии, привёл его в крайнее недоумение: с одной стороны, это был очень древний текст, что сразу было видно и по слогу, грубому и наивному, и по отсутствию речений из Писания, чем грешили старинные авторы, особенно еретики; с другой — рассказ древнего автора живо напомнил Епифанию о тех чудесных историях, которые он ребёнком слышал от своего учителя Григория, брата покойной матери. Григорий был одно время послушником Студийского монастыря, но, обуреваемый блудными бесами, бесславно оставил постническое житие и открыл школу близ форума Аркадия. Там и учился грамоте Епифаний. И вот сейчас в его памяти отчётливо вырисовался тот день, когда он впервые услышал о приключениях апостола Андрея.
Это было одним долгим зимним вечером. Дядя Григорий уселся поудобнее в своё учительское кресло и спросил мальчиков:
— Знаете ли вы, кому из апостолов Христовых выпал самый чудесный и страшный жребий?
Ученики лишь молча покачали головами.
— Матфию, которого избрали вместо Иуды-предателя, а всех предателей ждёт страшная смерть! Когда Иуда повесился на дереве, не выдержало дерево такого великого грешника, так что сорвался он с ветки, распорол себе брюхо об острый сук, и все внутренности его выпали на землю.