Андрей Рублев
Шрифт:
– Непременно раздобудь. Пошто давно в Москве не был? Все возле моего подола. Никак, боишься, что своруют меня?
– Марфинька, радость моя.
Князь встал из-за стола и, подойдя к жене, обнял ее.
– С лаской до ночи повремени. Ты лучше выполни мои пожелания. А то ноготки-то выпущу. Не забывай, что матушка твоя крепко недужит. Надо тебе возле нее чаще бывать. Не дай господь преставится, а тебя рядом нет. Василию только этого и надобно, чтобы все матушкино богатство к своим рукам прибрать.
– Не серчай. Все излажу.
– В беседе с матушкой
– Может, и грека позвать?
– Не надобно. Он наверняка цену дорогую заломит. А свои иконники скромнее. Дадим ихому монастырю какой-нибудь вклад, а сами они и твоему княжескому спасибу земно поклонятся. В Москву на сей раз вместе поедем. Надо и мне побыть возле болящей, а то говорят, возле нее нежданно объявилась какая-то монашка. Неспроста она объявилась, да еще по ее зову. Вороны завсегда вовремя слетаются.
Князь после последних слов перекрестился. Марфа, увидев испуг мужа, засмеялась:
– Покажем бабушке внука Дмитрия, нареченного в честь ее прославленного супруга. Пусть полюбуется на наше дорогое дитя. А мы поглядим, какое семя литовка в род Калиты принесла. Вижу, недоволен моим решением? Отговаривать не старайся. Знаешь, я ничуть не хуже Васильевой литовки по Москве буду вышагивать, став великой княгиней.
– Надо гонца к матушке послать о нашем намерении.
– Мы нежданно, как снег на голову. Раз приехали, то гнать не станут.
3
В посадах на Яузе дружно пели петухи.
Раннее весеннее утро проникало в окошко кельи. Шел дождь-торопыга. То притихнет на время, а то вновь припустит во всю мочь. Дверь кельи приоткрыта. Слышно, как потоки воды с крыши булькают в лужах.
Даниил проснулся, когда начало светать, чтобы не разбудить Андрея, лежал неподвижно, прислушиваясь к перепевам петухов.
Андрей спал беспокойно, что-то бормотал во сне. Даниила это тревожило. С зимней поры у Андрея начались частые головные боли. Даниил поил друга отварами из трав, но недуг лечению не поддавался.
Андрей закашлялся и сразу сел на лежанке, тяжело дыша, будто задохнувшись от бега.
– Недужишь, что ль? – спросил Даниил озабоченно.
– Сон приснился.
– Ненастье на воле, вот и одолевают сновидения. Сам плохо спал. Чего привиделось?
Андрей не ответил, потому как увиденные во сне ангелы все еще стояли перед глазами.
– Чего привиделось-то?
– Ангелы.
– Поди, думал про них. Неволишь себя раздумьями об иконах.
– Ничего не думал про ангелов. Вдругорядь их во сне вижу.
– Чего мудреного? Мало ли их переписал.
– Голубыми приснились.
– И этому дивиться нечего. Чать, голубец – твой любимый цвет.
– Сам пошто не спишь?
– Бормотал ты со сна, вот и пробудился. Скоро станут благовестить.
Андрей подошел к двери и распахнул ее.
– С полуночи без устали льет. Должно,
– Весна, Даниилушка. Поди, опять где писать станем. По кисти рука соскучилась. Охота свои замыслы на стены переносить.
– Скольких ангелов видел?
– Трех. Стоят в ряд, и средний повыше остальных.
– Может, Троица привиделась? Помню, как-то говорил о ней, еще когда преподобный Сергий живым был. Писать сбирался.
– Первый раз тоже голубыми привиделись. Только тогда навстречу мне шли. Я посторонился. Прошли, а меня холодком обдало.
На монастырской звоннице колокол подал певучий голос.
А дождь все шел и шел. Тучи нависали низко.
После полудня Андрей в келье наносил на доске заказанной иконы контуры лика Богородицы и Младенца. Работать мешали мысли о приснившихся голубых ангелах. Отложив работу, Андрей, задумавшись, старался понять, отчего ему опять приснились ангелы. Утреннее упоминание Даниилом о Святой Троице помогло Андрею вспомнить, что несколько лет назад он действительно задумал написать икону Троицы с надеждой подарить ее Сергию Радонежскому, но замысел осуществить не смог, а по какой причине, теперь не помнил.
От сильного рывка дверь кельи распахнулась, и на пороге появился княжеский дружинник. Безразлично оглядев Андрея, он спросил:
– Ты, что ли, будешь Рублевым?
– Я.
– Стою перед тобой по слову великого князя. Зван ты в его хоромы. Посему оболокись, да попроворней.
– За какой надобностью зван?
– Не любопытствуй. О сем ничего не ведаю. Велено привести тебя с почетом. Пароконный возок у ворот.
Поглядев недовольно на потрепанный подрясник Андрея, посланец напомнил:
– Оболокись в справную одежу. В княжеских хоромах будешь на глазах. Поторопись…
Приехав с молчаливым кметом в Кремль, к воротам княжеских хором, Андрей вылез из возка и в сопровождении дружинника вошел во двор, заполненный боярами, купцами и кметами. Следуя за кметом, молчаливо расталкивавшим на ходу мешавших людей, Андрей подошел к крыльцу. Стоявшая на нем девушка в голубом сарафане, окликнув гостя, сказала приветливо:
– Сделай милость, шагай за мной.
Войдя за ней в сени, Андрей, поднимаясь по крутой лестнице под коврами следом за девушкой, спросил:
– Может, скажешь, куда ведешь?
– Да к самой матушке, вдовой княгине. У нас седни всякие гости. Оба сына из Можайска да из Звенигорода негаданно накатили. Суета из-за этого несусветная.
– Никак, знаешь меня?
– А то нет?! Чать, не раз видела в соборе, когда иконы писал. По лику у нас в хоромах тебя знают.
Когда по узкому коридору дошли до двери, изукрашенной искусной резьбой, девушка, улыбнувшись, сказала:
– Погодь малость. Испрошу дозволения.
Приотворив дверь, девушка вошла в покои княгини, а Андрей тотчас почувствовал учащенное сердцебиение; его холодила оторопь перед предстоящей встречей. Но тут в дверях появилась девушка, с поклоном пригласила следовать за ней.