Андрей Сахаров. Наука и свобода
Шрифт:
Это был лист в клеточку, исписанный от руки, с двух сторон, зеленовато-синими чернилами, и этот лист содержал всю геометрию, все данные первой водородной бомбы. [208]
Возможно, это был самый секретный документ в советском проекте, его нельзя было доверить никакой машинистке. После того как в Институте физпроблем на основе этого документа подготовили математическое задание, его переправили в Институт прикладной математики, где работала группа А.Н. Тихонова. И там лист исчез. Возможно, его приняли за черновик — всего один лист, исписанный от руки, — и уничтожили вместе с другими черновиками. Но при этом не зарегистрировали, что и привело к трагедии, о которой рассказал Сахаров:
208
И.М.
Для расследования чрезвычайного происшествия из министерства приехал начальник секретного отдела — человек, вызывавший у меня физический ужас уже своей внешностью, остановившимся взглядом из-под нависших век; в прошлом он был начальником Ленинградского управления ГБ в момент так называемого Ленинградского дели, когда там было расстреляно около 700 высших руководителей. Он говорил почти час с начальником секретного отдела Института<> , дело было в субботу. Воскресенье институтский начальник провел со своей семьей; с детьми, говорят, был весел и очень ласков. В понедельник он пришел на работу за 15 минут до начала работы и раньше, чем пришли его сотрудники, застрелился.
Этот случай был исключением. Но постоянным фоном науки спецэнергии было секретное делопроизводство. Строгие правила ведения и хранения документов, в какой-то части оправданные и логичные, включали в себя также бессмысленное и обременительное изобретательство режимных служб. Так, например, в отчетах обязательно кодировались самые секретные физические термины: нейтрон следовало именовать нулевой точкой, плазму — гущей и т. д. [209] К реальным научно-техническим трудностям добавлялась необходимость читать тексты, в которых ключевые слова заменены на условные наименования. А нарушение установленных правил было чревато самыми неприятными последствиями. Близость ГУЛАГа к ядерному архипелагу напоминала об этом.
209
Харитон Ю.Б., Смирнов Ю.Н. О некоторых мифах и легендах вокруг советских атомного и водородного проектов // Материалы юбилейной сессии Ученого совета РНЦ «Курчатовский институт». 12 января 1993 г. М.: РНЦ «Курчатовский институт», 1993.
Люди ко многому привыкают. Привыкают и свободно думать о науке в условиях несвободы.
Июньской ночью 1949 года, в первую свою поездку на Объект, Сахарову не спалось. О физике термоядерного взрыва думать уже было нечего — принципиальный путь найден. Но термоядерный взрыв — явление в высшей степени искусственное, в природе таких явлений не наблюдается. В то же время естественная термоядерная реакция постоянно проходит перед глазами человека. Это Солнце, «источник жизни на Земле».
Той ночью 1949 года Сахаров думал о «новой проблеме, которая возникла в эту ночь в[его] голове, — об управляемой термоядерной реакции».
Проблема была в том, как добиться слияния легких ядер не с помощью атомного взрыва, а мирным способом, и не в центре Солнца, а на Земле. Какими управляемыми силами можно сблизить легкие ядра не штучно, а в большом числе, чтобы содержащаяся в них энергия пошла ощутимым управляемым потоком? Какой сосуд может выдержать температуру в многие миллионы градусов, что необходимо для термоядерной реакции? Никакого решения у Сахарова в ту ночь не появилось.
В России об этой проблеме думал тогда не только двадцативосьмилетний кандидат наук из центра академической физики. Думал тогда о том же за десять тысяч километров от Москвы двадцатитрехлетний сержант Олег Лаврентьев, радиотелеграфист в артиллерийском дивизионе на Сахалине. В его распоряжении оказались хорошая библиотека, огромный интерес к науке и способность к самообразованию. Командование части, заметив его необычный интерес и способности, поручило ему сделать лекцию по атомной проблеме для сослуживцев. Он перевыполнил задание, придумав и способ создания водородной бомбы, и «схему для использования ядерных реакций между
210
О.А. Лаврентьев, интервью, проведенное Ю.Н. Ранюком 30.06.94. CHP AIP.
Это было не первое его изобретение. Он уже посылал одно свое ядерное предложение в Академию наук и другое — по зенитным ракетам — в Министерство обороны. Реакция была обескураживающей. Поэтому свои новые идеи он держал при себе, пока в январе 1950 года не узнал из газет об американском решении создать водородную бомбу.
Сержант Лаврентьев знал, как сделать водородную бомбу, и написал об этом Сталину:
Это была коротенькая записка, буквально несколько фраз о том, что мне известен секрет водородной бомбы. Ответа на свое письмо я не получил. Думаю, что оно утонуло в потоке поздравлений по случаю 70-летия Сталина, исполнившегося 21 декабря 1949 года. Прождав безрезультатно несколько месяцев, я написал письмо такого же содержания в ЦК ВКП(б), что знаю секрет водородной бомбы. Реакция на это письмо была мгновенной.<> Мне выделили в штабе части охраняемую комнату, и я получил возможность написать свою первую работу по термоядерному синтезу.<> Работа была отпечатана в одном экземпляре и 22 июля 1950 года отослана секретной почтой в ЦК ВКП(б).<> Черновик был уничтожен, о чем составлен акт за подписью военного писаря секретного делопроизводства старшины Алексеева и моей. Грустно было смотреть, как корежатся и сгорают в печке только что написанные листки, в которые я вложил две недели напряженнейшего труда. [211]
211
О.А. Лаврентьев, интервью, проведенное Ю.Н. Ранюком 30.06.94. CHP ALP. Согласно статье Г.А. Гончарова «К истории исследований по управляемому термоядерному синтезу» (УФН 2001, № 8, с. 896) предложение О.А. Лаврентьева было направлено в Москву 29 (а не 22) июля 1950 г.
8 августа демобилизованный сержант приехал в Москву поступать в университет, не зная, что к тому времени его предложение секретариат Берии уже прислал на Объект на отзыв Сахарову.
Суть этого предложения была в том, чтобы сосуд для удержания миллиардноградусной плазмы сделать из электрических сил. В своем отзыве (от 18.8.1950) Сахаров написал, что «автор ставит весьма важную и не являющуюся безнадежной проблему», но указал и на трудность, которая, по его мнению, делала неосуществимым предложенное Лаврентьевым конкретное решение проблемы. Закончил отзыв он так:
Не исключены какие-либо изменения проекта, которые исправят эту трудность. Я считаю необходимым детальное обсуждение проекта тов. Лаврентьева. Независимо от результатов обсуждения необходимо уже сейчас отметить творческую инициативу автора. [212]
И, как отметил Сахаров в «Воспоминаниях»: «Во время чтения письма [О. Лаврентьева] и писания отзыва у меня возникли первые, неясные еще мысли о магнитной термоизоляции».
Из этих мыслей выросла идея магнитного термоядерного реактора.
212
Отзыв А.Д. Сахарова на работу О.А. Лаврентьева [18 августа 1950 г.] УФН 2001, № 8, с. 908.
Согласно законам электродинамики, удержать электрические заряды в электрическом сосуде нельзя, как бы хитроумно ни придумывать сосуд, заряды обязательно соприкоснутся со стенками сосуда. Гораздо лучший материал для сосуда — магнитное поле, в котором заряд движется по окружности, и чем сильнее поле, тем меньше окружность. В магнитном сосуде заряженные частицы можно удержать от соприкосновения со стенками, поддерживая их в круговом движении. Например, сосуд сделать в форме бублика, начинить бублик магнитным полем и пустить заряды двигаться вдоль круговой оси начинки.