Андрейка

Кокоулин Леонид Леонтьевич

Вооружившись шестами, отчалили от берега.

Андрей сидел посередине плота на спальном мешке и держал за пазухой щенят. Плот покачивался на легкой волне, навстречу набегал зеленый тальник и ежистая верба. За поворотом Патыма сильно ослабела течением, и плот, казалось, заснул.

Сильно

пригревало солнце - клонило в сон.

Мы расстелили палатку, сняли брюки, рубашки. Щенят Андрей положил в ведро, завернул в куртку, а мы развалились на брезенте. Так плыть было еще приятнее.

Собаки бежали по берегу.

Ветка раза два подбегала, нюхала воду и намеревалась плыть к нам. Я ей пригрозил шестом.

– Ты умеешь, дед, плавать?
– спросил Андрей, рассматривая дно.

– Умею.

– А нырять?

– Смогу.

– Научишь?

– Когда потеплеет вода. Летом.

– Сейчас лето, смотри, - Андрей показывает подрумяненную спину.

Откуда-то из-за горы донесся рокот мотора. Все ближе к нам. Угадываем - вертолет. Показался из-за горы стрекозой. Прижался к речке и держит курс прямо на нас. Покружил, повисел в воздухе, поднял фонтан воды, уселся на гравийный берег. Мы тоже причалили.

Навстречу нам бегут Талип и Славка! Вот это радость неожиданная.

– Ах да шайтан, мужик настоящий.
– Талип здоровается с Андреем за руку.

Славка подает письмо. В письме приказ о моем переводе на новую стройку. Вот и приходится расставаться с этим синим раздольем. Конечно, будут другие горы, а эти жаль.

Мы идем по улице Дражного в порт. Андрей в новом костюме. Слышим, в палисаднике надрывается котенок. Андрей туда.

– Дед, смотри, плачет, - и тянется

через штакетник.

– Ну его, паршивый весь, - и иду дальше.

Догоняет Андрей.

– Хорошего, дед, всякий возьмет, - и глядит мне в глаза.

Остановились. Смотрим друг на друга. Вернулись. Достали котенка. Андрей его за пазуху. Довольный.

Приходим в порт. Маленькое приземистое здание забито народом. Самолет задерживается. Стою, топчусь в дверях.

Вдруг на пороге Нельсон, весь в пыли, грязный. Меня не видит. Кричит:

– Дюжев!

– Ну чего ты, - дернул его за руку.

Увидел, облегченно вздохнул.

– Выйдем.

Вышли в палисадник. Андрей сидит на завалинке, в травке котенок, банка с молоком.

– Хорошо, что застал, - сказал Нельсон, жадно затягиваясь папиросой.
– Дед, только откровенно. Я за Андреем. Я знаю, ты скажешь говори с ним. Он же ребенок и привязан к тебе. Пожалей. У нас ведь никого...

Лицо Нельсона сразу постарело. Я молчал. И ждал и боялся я этого часа...

– Куда ты с ним? Опять в палатку... Вот прочти...
– Нельсон протянул записку.

В ней было сказано: "Мы, лэповцы, знаем Нельсона и Полину Павловну, как людей честных и достойных. Они и раньше просили Андрея, но мы вырастили и воспитали его и теперь не возражаем отдать в дети законным его родителям, тоже лэповцам - Нельсону и Полине Павловне, уходящим на заслуженный отдых, и так как Андрей уже школьного возраста. Если, конечно, пожелает этого и дед его..."

Первая подпись стояла Талипа, а дальше я не мог разобрать. Буквы прыгали...