Андриеш
Шрифт:
Здесь чужому нет пути!
Задержись перед порогом
И мечтать о замке брось,
А не то каленым рогом
Я проткну тебя насквозь!
Но пастух тотчас смекнул,
Быстро в дудочку дохнул,
Вдоль ее ладов скользнул,
И, как светлая струя
Животворного ручья,
Брызнул свежей трелью чистой
Голос Доны серебристый.
Растопырясь, как паук,
На своем подземном троне,
Кэпкэун
Этот серебристый звук,
И наверх послушных слуг
Он послал к поющей Доне.
Изогнувшись в три дуги,
Сброд помчался окаянный,
И у каждого слуги
Меж бровями — глаз стеклянный.
Хуже всех из них один —
Колченогий гном Капкын,
С хриплой глоткой, песьей мордой
И свиной щетиной твердой.
Кривопалый, вислоухий,
Он рычит, ползя на брюхе,
Тянет пастуха в застенок,
Но пришельца зря пугает —
Он едва лишь до коленок
Андриешу достигает!
Наконец плюгавый гном
Подмигнул стеклянным глазом —
И уроды-слуги разом
Завладели чабаном,
Руки за спиной скрутили
От запястья до плеча
И, злорадно хохоча,
Андриеша потащили
В подземелье, в тронный зал,
Где хозяин Дону ждал.
Видит мальчик: свод наклонный
Подпирают у стены,
Словно мшистые колонны,
Молдаване-чабаны.
И стоят селяне эти
Столько тягостных столетий,
Что язык их онемел
И хребет окаменел.
Сгорбясь под кирпичной кладкой,
Так молчат они века,
Взором жалобным украдкой
Провожая пастушка.
Строем бесконечно длинным
Все глядят — за рядом ряд —
И как будто говорят:
— О, спаси нас!
Помоги нам!..
Дальше… Дальше…
С нетерпеньем
Вниз по лестничным ступеням
Слуги пастуха ведут,
И везде, то там, то тут,
Как на вспаханном погосте,
Человеческие кости
Устилают мрамор плит.
Взглянешь — и душа болит!
Андриеш, глотая слезы,
Вниз шагает, как слепой,
А за ним, шепча угрозы,
Слуги тянутся толпой.
Вот и тронный зал пещерный
Высоты неимоверной.
Дух спирает запах серный,
Дым валит со всех сторон,
Завиваясь клуб за клубом.
Посредине зала — трон,
А на грузном троне грубом,
В плащ из пламени одет,—
Одноглазый людоед.
Лоб закрыт железным чубом,
Волчьи челюсти — торчком,
Над губой — усы пучком.
Лапой чуб железный гладя,
Кэпкэун сказал, не глядя:
— Ты явилась, наконец,
Хоть скрывалась непреклонно!
Я узнал твой голос, Дона,
Что ж, готовься
Для невесты — честь и место…
Вдруг своим зрачком одним
Он воззрился: перед ним
Не красавица-невеста
В платье, легком, словно пух,
Нет! Спокойно перед троном,
Перед колдуном влюбленным,
Молодой стоял пастух
В кожочеле [12] пропыленном.
— Это кто еще такой? —
Закричал что было мочи
Кэпкэун, владыка ночи.
Андриеша — хвать рукой!
И к единственному глазу
Быстро мальчика поднес,
Бормоча себе под нос:
— Не встречал таких ни разу!..
Но Кэпкын, шпион искусный,
Хвост униженно простер
И пошел плести свой гнусный,
Лживый, ядовитый вздор:
12
Кожечел, кожушок - овчинный полушубок.
— Андриеш — известный вор!
Он совсем лишен стыда
И явился к нам сюда,
Чтоб овечек нас лишить,
Чабанов передушить,
Кэпкэунцев сокрушить,
Нашу гибель довершить!
Черный Вихрь, твой старший брат,
Был им в грудь опасно ранен.
Этот мальчик-молдаванин
Отобрал у Вихря клад,
Отобрал сокровища.
Кинь его и уничтожь!
Все, что он ни скажет, — ложь!
В целом свете не найдешь
Худшего чудовища!
Он тебя убить готов
И отнять твою корону —
Так же, как убил он Дону,
Фею песен и цветов.
И убил — в жестоком споре
Чабаненок озорной,
Чтоб тебе доставить горе,
Чтоб не стала Дона вскоре,
Господин, твоей женой!
Он беду принес нам снова,
В том даю собачье слово!
Ведь недаром говорят
И отцы, и наши деды:
Злые кэпкэуноеды —
Молдаване, — ждут нас беды,
Нас, и всех кэпкэунят,
Коль решительно и скоро
Не дадим мы им отпора!
Молдаванин страшный съест
Наш народ в один присест;
Слушайте мой лай собачий,
Адское Величество:
Ставит он своей задачей —
Навязать владычество!
Флуер свой на нас он точит,
Он владычить нами хочет,
Он по своему закону
Съел живьем красотку Дону!
Андриеш вскричал: —Постой!
Я лишь пастушок простой,
Ты мне, царь, не делай зла
И не слушай сплетни эти!
Фея Дона умерла,