Андроиды срама не имут
Шрифт:
Никто ни при каких условиях не должен был произносить в нашей мути подобных слов. Я понимаю Лёхино состояние, и все же не следовало так безжалостно это оглашать. До сей поры мы жили, неустанно убеждая себя, что свалка нам не грозит. Кто вообще придумал, будто нас туда могут отправить? Поди пойми! Услышали от Обмылка — и раздули услышанное до мифологических размеров. Обычный ребяческий ужастик, предмет сомнительных подначек… И вдруг нашелся человек, решившийся проверить подлинность наших опасений. Это
— Ты что, кретин?.. — прохрипел Вадим, выкатывая глаза.
Лёха ожил. Он любил, когда на него наезжают.
— Тебе не нравится, что я окажусь дома? — осведомился он.
— Так ты же сам в это не веришь!
— Не верю, — спокойно согласился Алексей. — И в то, что окажусь на свалке, тоже не верю… Я просто хочу проверить. Дальше что?
— Ну проверишь ты!.. — закричала Лера. — А мы-то об этом как узнаем?
— Никак. С чего ты вообще взяла, что я иду на разведку? Я просто иду. А там посмотрим…
— Почему?!
— Я же сказал: надоело.
Тихая непреклонная решимость звучала в его голосе.
Даже не знаю, братцы вы мои, с чем это можно сравнить. Разве только с недоверчивым детским ужасом, когда впервые услышишь о том, что все смертны. И ты в том числе.
— Надоело ему… — злобно вымолвил Вадим. — Этак каждый может сказать: надоело…
— Ну и скажи.
— И что будет?
— Ничего не будет, — снова обессилев, выговорил Лёха. Голос его ушел в шамкающее бормотание. — Ночь придет, перекусит и съест…
— А ну хлебни! — яростно потребовала Валерия, ткнув ему в зубы металлическое горлышко. — Да не так! Как следует хлебни!.. Андроид называется!
Нет, все-таки оставаться наедине с ужасом не в обычае русского человека. Тем более когда рядом с тобой собратья по генам и по разуму. И фляжечка в придачу. Уговаривать или успокаивать Лёху не имело смысла — следовало только подначивать и дразнить. Первым это понял, как ни странно, Вадим.
— А что свалка? — осклабившись, огласил он вдруг. — Еще неизвестно, где лучше, здесь или там…
— Там, — уверенно сказала Валерия. — Здесь ничего нет, а там всего навалом…
— Откуда сведения?
— Говорят…
— Кто говорит? Нас тут всего четверо!
— Володя говорит!
— А он откуда знает?
Алексей слушал нас с вымученной снисходительной улыбкой.
— Слышь, — глумливо обратился к нему Вадим. — Ты это… пользуясь случаем, родне моей там привет передавай…
— Где? На свалке!
— Ага! Нужен ты кому на свалке!.. Ты им, короче, скажи: сами вы фуфло! А Вадик вон с высшим разумом корешится, деньги лопатой гребет… Адрес я тебе дам…
Шуточки его, как и следовало ожидать, были неумелы
— Не понял, — буркнул наладчик. — Все, что ли, на расчет подали? Работать кто будет? Я буду?..
Не подававшие на расчет послушно поднялись. Я — тоже, но был остановлен.
— А ты чо пошел? Ты ж на профилактике…
Пришлось остаться.
— Ну? — с вызовом спросил Лёха, обращаясь к Обмылку.
— Перетрем… — недовольно повторил тот и вновь покинул сумрачные наши акварели.
Мы долго молчали. Я просто не знал, что сказать. Лёху было жалко, но не говорить же об этом вслух!
— Как ты сюда попал, Володя? — чуть ли не с укоризной неожиданно спросил он. — Ну ладно, Вадима безденежье достало, Лера у сослуживицы норковый воротник в гардеробной срезала…
— Как? — не поверил я.
— Не знаю. Технических подробностей не выспрашивал…
— Но почему?! — Я был настолько поражен, что даже Лёхины беды отодвинулись на второй план.
— Наверное, справедливости захотелось. У одних есть воротник, у других нету…
— Откуда знаешь?
— От нее.
— И ты ей поверил?
— Н-ну, во всяком случае, из всех ее автобиографий эта самая правдоподобная…
Я моргал, переваривая услышанное. Да ерунда это все! Мало ли что правдоподобно! Если на то пошло, как раз правда невероятна, а правдоподобнее вранья вообще ничего не придумано. Наверняка оговорила себя — под настроение…
Лёха смотрел на меня с усталым пониманием.
— Тебя-то, Володя, с чего сюда занесло? — повторил он. — А то ведь так и не узнаю…
Я кое-как передал в двух словах свою историю. Алексей кивнул шершавой серой головой.
— Что-то в этом роде я и предполагал… По-другому с тобой просто быть не могло…
Речь его звучала неторопливо и отрешенно, словно он уже не принадлежал нашей мути.
— А тебя с чего? — вновь преисполнившись жалости, спросил я.
Алексей слегка оживился.
— Ты не поверишь, — сказал он, как бы сам себе удивляясь. — Из высоких соображений. Нет, были, конечно, и житейские трудности, иначе бы Карина ко мне не подкатилась. Но в целом…
— Высокие соображения — это?..
— Ну как же!.. — язвительно выговорил он. — Такой шанс! Осознать место человека во Вселенной… Идиот!
— Почему идиот?.. — невольно заступился я за Лёху прошлого перед Лёхой нынешним. Прошлый и впрямь казался мне понятнее и ближе.