Андроиды Восьмого Дня
Шрифт:
«И Адам явился к Создателю и спросил у Него: «Отец, закончено ли Творение Твое?» – «Закончено», – отвечал Создатель. И тогда Адам спросил у Него: «Совершенно ли Твое Творение? Доволен ли Ты им?» – «Совершенно, – отвечал Создатель. – Я доволен им». Тогда восстал Адам и рек: «Но я недоволен!» И Создатель ответил: «Если недоволен ты Творением Моим – сотвори лучшее». И был вечер, и было утро: день восьмой…»
Старый торговец книжными редкостями, что обычно стоял со своим лотком на углу, где пересекались две самые длинные улицы Метрополиса, подобрался ближе. Заглянул в книгу, что лежала у меня на ладони.
– О, чрезвычайно интересная книжица, дружочек мой, – оживился
– Сколько?
Я с сомнением повертел в руках книгу, несомненно, старинную, но основательно подпорченную книжными червями. Потрогал пальцем полуоторванный переплет.
– Триста, – виновато потупив взгляд, назвал сумму букинист.
Я открыл книгу на середине и, не отводя взгляда от сморщенного личика старика, показал, как выпадает центральная тетрадка.
– Триста, – совсем скрючившись, повторил он.
«Однако», – крякнул я про себя, но, подумав, протянул старику свою карточку. Тот неловко провел по ней сканером, подождал несколько секунд, пока придет подтверждение из банка, и вернул кредитку. Потом бережно упаковал потрепанный томик и протянул мне.
– Приятного чтения! – Старик с тоской проводил глазами книгу. Ему явно жаль было расставаться с раритетом. – Приходите еще, у меня на следующей неделе будут любопытные редкости.
Я поблагодарил его. С языка едва не сорвалось, что, скорее всего, меня на следующей неделе здесь не будет, но мне показалось лишним откровенничать с книготорговцем. Когда начинаешь ходить в аптеку или книжную лавку, чтобы поговорить, это смешно. Не настолько я одинок.
Отойдя от лотка букиниста на несколько шагов, я, сам не зная зачем, оглянулся. Рядом со стариком уже стоял полицейский, судя по нашивкам – из управления по надзору за андроидами. Здоровенный белобрысый парень, совершенно бесцеремонно приложив к лысому черепу букиниста дубинку-контролер, считывал запись последних суток. Не натворил ли старичок-андроид чего за прошедшие двадцать четыре часа, не приставал ли к женщине, не ограбил ли банк, не наступил ли на собаку соседки? Взгляд у старика при этом был как у той самой собаки, на которую он – кто знает – мог наступить. Я отвернулся и быстро пошел прочь.
«Скоты», – подумал я с ненавистью.
И в самом деле, стоило ли давать андроидам равный статус с людьми, разрешать жить среди людей инкогнито, то есть не раскрывая своей сущности, чтобы в любой момент такой вот верзила мог подойти и, якобы в целях охраны общественной безопасности, полюбопытствовать, чем там андроид занимался, с кем и о чем говорил. Вмешаться в личную жизнь пусть искусственно созданного, но все же мыслящего и чувствующего существа, которое не может, не имеет права защитить себя. Зачем нужно было создавать новых людей, чтобы постоянно твердить им – словами и поступками, что они все же не люди.
Правда, это теперь сущие пустяки. Может статься, скоро оскорблять таким отношением будет уже некого. В парламенте вот уже третий день решают, не демонтировать ли часть андроидов, ведь их общее число уже превысило число людей, рожденных естественным путем. И дискутируют-то не о том, демонтировать или не демонтировать. Кого-то все равно убьют. Они размышляют, по каким критериям отделить агнцев
Пассажирский глайдер шел над Заливом, что отделял Метрополис от обширного пространства Зеленой зоны. Внизу мелькали квадратики парков, детские лагеря, виллы и пансионаты для пожилых и уставших от бешеной суеты столичного города. Зеленые, изумрудные, нефритовые, оливковые и миртовые островки. Белые домики, похожие на спичечные коробки, попавшие в руки безумного скульптора. Крупные жемчужины сияющих на солнце искусственных озер. Маленькие фигурки в рукотворном раю казались не больше манной крошки. Я от нечего делать прослушивал сводку новостей. Диктор приятным тоном гинедроида с функцией свободной голосовой модификации сообщала, что в качестве кандидатов на принудительный демонтаж рассматриваются три вида андроидов: андроиды третьего поколения как устаревшие, андроиды боевых модификаций как потенциально опасные и андроиды восьмого дня как…
Как более человечные, чем сам человек.
Едва ли так сформулировали в отчетах господа из министерства, но – истина была именно такова. Андроиды восьмого дня, новые люди, превзошедшие создателей…
Я встретил ее в лифте отеля. Скромного по меркам Метрополиса. Шел «Интерлиткон-2065», крупнейший литературно-издательский форум Освобожденного мира. Я – маленький винтик большого и сильного издательского концерна, который принимает на работу только лучшие винтики, – переходил от одной писательской тусовки к другой, уговаривая, оправдываясь, обещая…
Когда я вошел в кабину, то увидел даже не одну, а сразу трех девушек, одетых во все черное, но с ярким логотипом на футболках. Судя по логотипу, девушки принадлежали к некой экстремистской молодежной литературной организации.
Через мгновение я понял, что обманулся. Темноволосая экстремистка с эпатирующим вызовом в карих глазах была в лифте одна, а ее подруги оказались лишь отражениями в зеркальных панелях.
– Вам на какой этаж? – спросил я, не столько из вежливости, сколько из желания услышать ее голос.
– На третий.
Глубокий, чуть с хрипотцой голос обрадовал меня. Безотказная память тут же выдала несколько подходящих случаю цитат из когда-то прочитанных романов, но я не стал произносить их вслух, по опыту зная, что некоторые женщины не любят, когда мужчины с первой же минуты начинают эквилибрировать обрывками чужих произведений. Мне не было дела до всех этих женщин, но я не мог даже мысли допустить, что эта девушка подумает обо мне дурно.
Когда лифт остановился и дверцы бесшумно разошлись, я пропустил незнакомку вперед и некоторое время следовал за ней по длинному коридору, исподтишка любуясь ее фигурой и походкой. Возле триста тринадцатого мне пришлось остановиться. Будь моя воля, я следовал бы за ней – по коридору и дальше, насколько она позволила бы. Но я знал, что через пару минут начнут звонить и браниться «цитадельцы», спрашивая, где носит самого безответственного ответственного редактора. Литературно-философское общество «Цитадель» заседало в глубочайшей секретности. Поэтому любой сторонний человек, заглянувший в триста тринадцатый, увидел бы не сходку литературных революционеров, а немудреную высокохудожественную пьянку. От нехудожественной она отличалась лишь тем, что в густом табачном дыму слышались не только брань и саркастический хохот, но и оборванные звоном бокалов стихотворные строки.