Аненэрбе. «Наследие предков». Секретный проект Гитлера
Шрифт:
Итак, какой она должна быть, эта пропаганда? Гитлер благодаря своим наставникам усвоил пять основных принципов, на которых строилось все остальное.
Во-первых, пропаганда должна всегда взывать к чувствам, а не к разуму людей. Она должна играть на эмоциях, которые гораздо сильнее рассудка. Эмоциям нельзя что-либо противопоставить, их не победишь разумными доводами. Эмоции позволяют влиять на подсознание человека, полностью контролировать его поведение.
Во-вторых, пропаганда должна отличаться простотой. Как писал сам Гитлер, «любая форма пропаганды должна быть общедоступна, ее духовный уровень настраивается
В-третьих, пропаганда должна ставить перед собой четкие задачи. Каждому человеку должно быть объяснено, к чему ему нужно стремиться, что именно делать. Никаких полутонов, никаких вероятностей, никаких альтернатив. Картина мира обязательно должна быть черно-белой.
«Может быть, только положительное или отрицательное, любовь или ненависть, право или бесправие, правда или ложь».
В-четвертых, пропаганда должна опираться на ограниченный набор основных тезисов и бесконечно повторять их в самых различных вариациях.
«Любое их чередование не должно менять сути пропаганды, в заключение выступления следует говорить то же, что и в самом его начале. Лозунги должны повторяться на разных страницах, а каждый абзац речи заканчиваться определенным лозунгом», – писал Гитлер.
Постоянное повторение одних и тех же мыслей заставляет людей принимать их как аксиому, подавляет любое сопротивление сознания. Если много раз повторить бездоказательный тезис, это сработает лучше, чем любые доказательства, – таковы особенности человеческой психики.
В-пятых, необходимо гибко реагировать на аргументы противников и заранее не оставлять от них камня на камне. Гитлер писал:
«Нужно без остатков разбивать в собственном выступлении… мнение противников. При этом является целесообразным самому сразу приводить возможные аргументы оппонентов и доказывать их несостоятельность. Совершенно не обязательно следить за тем, чтобы оппоненты реально высказывали эти аргументы – вполне достаточно будет, если эти аргументы придумать самому (причем, чем очевиднее будет их глупость и несуразность, тем лучше), а потом с треском разгромить их! И кто будет потом слушать противников, мямлящих что-то о том, что они, дескать, вовсе и не собирались говорить подобные глупости?»
Кроме этих основных правил, необходимо было знать немало более мелких секретов. Например, о том, как искусственно «подогреть» настроение публики. Знамена, транспаранты с лозунгами, одинаковая форма, бравурная музыка – всё это прочно вошло в пропагандистский арсенал Гитлера. Сочетание всех этих средств позволяло в буквальном смысле слова превращать людей в зомби не способных хоть сколько-нибудь контролировать себя. Гитлер играл на их самых низменных инстинктах – ненависти, гневе, зависти – и неизменно выигрывал. Потому что тот, кто делает ставку на низменные инстинкты, неизбежно добиваете одобрения со стороны толпы.
Гитлер умел заставить самого последнего, самого маленького человечка почувствовать себя господином этого мира, великим арийцем, стоящим выше всех остальных людей. Это ощущение четко увязывалось с личностью самого фюрера. У слушателя возникало ощущение:
«Я –
При этом Гитлер блестяще владел даром перевоплощения. Он мог надевать на себя самые разные маски, играть любые роли. Иногда он представлял себя разумным, практичным человеком, иногда – сгустком чувств и эмоций, живым воплощением неукротимого германского духа.
У него были отличные учителя и сподвижники. Целая армия пропагандистов вела себя так же, как ее фюрер. Известный историк Голо Манн писал по этому поводу:
«Все они были очень разными. Одни выставляли себя консерваторами, обвешанными орденами офицерами, толстыми и мнимыми аристократами. Другие играли в сильных работяг, обманутых немецких трудяг. Третьи специализировались на подхлестывании древних, скрытых во всех европейских народах без исключения, дурных инстинктах – ненависти к еврейству. Другие изображали из себя вульгарных и злобных, еще одни – высшую, свободную духом интеллигенцию партии».
Чувствуется, что пропаганда НСДАП направлялась из единого центра. Этим центром отнюдь не было ведомство Геббельса – оно являлось только банальным исполнителем. Позади Гитлера и его подручных стояла небольшая группа высококлассных мастеров пропаганды, блестящих теоретиков с опытом практической работы, впоследствии нашедших свое место в стенах «Аненэрбе». Почему же мы ничего не слышим о них, а знаем только о необыкновенных талантах Геббельса?
К слову сказать, с этими талантами все тоже не очень ясно. До того момента, как судьба близко свела Геббельса и Гитлера (а произошло это в 1929 году), будущий министр пропаганды рейха никоим образом не проявлял своих необыкновенных талантов. Он был неплохим журналистом, но не более того – выступать перед большими аудиториями он не любил и боялся. В конце 1920-х годов Геббельс словно преобразился в одночасье, при этом его дневниковые записи, опубликованные после войны, не выдают нам ни полета мысли, ни искусства обращаться со словом. Очевидно, что Геббельс не действовал сам, а был лишь орудием в чьих-то руках.
Пропаганда – это мощнейшее оружие XX века, пострашнее атомной бомбы. Поэтому победители – в первую очередь западные державы – были заинтересованы в том, чтобы поставить германских «мастеров пропаганды» себе на службу. Именно поэтому был скрыт их огромный вклад в победу НСДАП, их имена навеки стали тайной.
Практически весь пропагандистский отдел «Аненэрбе», по имеющимся у меня данным, перешел в состав американских спецслужб, сохранилась даже его структура. Переплыв океан, эти люди продолжили борьбу против все того же противника – коммунистической России.
Но вернемся к Гитлеру. Еще одним удачным пропагандистским решением стало использование в качестве одного из основных цветов движения красного. При этом два других цвета – белый и черный – играли подчиненное положение. Решение оказалось простым и гениальным: три цвета соответствовали трем цветам кайзеровского флага и позволяли привлечь к национал-социализму консерваторов и всех, кто тосковал по «добрым старым временам» без демократии и экономических потрясений. Красный же цвет позволял переманить сторонников левых партий, создавая иллюзию, что НСДАП – еще одна социалистическая партия, только с национальным уклоном.