Анфиса. Гнев Империи
Шрифт:
Маскарад не прошёл удачным: её распознавали по платью да и хватали за ленты, банты, за подол, широкие рукава. В этом наряде что-либо сделать казалось немыслимым, порою попросту неудобным. Так что следующим шагом стал план избавиться от заметного наряда, чтобы совсем перестали узнавать. Догадываясь, где точно есть костюм на её рост и в котором никто не разглядит Анфису Крэшнер, она заявилась на территорию усадьбы мальчишки Ирвина.
Стараясь никому не попасться на глаза, воображая себя умелой имперской шпионкой, она попыталась выведать, где его комната, где хранятся костюмы. Но внутри было столько прислуги, что ни один из вариантов пути не сработал. Не
Впрочем, у самого Ирвина попытаться выменять костюм или уговорить его продать не получилось. Он считал ткани слишком дорогими и что родители хватятся, если хоть один из нарядов пропадёт. Зато проговорился, что одну лямку с застёжкой плаща ему порвал Рем – видать, драка мальчишек у моста была неизбежной даже при полном отсутствии Анфисы сегодня в их компании.
От шатена, мечтавшего стать генералом, зато удалось вскользь также узнать, что этот его наряд пообещали зашить на заднем дворе, как только освободится портниха. Он жаловался, что заставили сменить кафтан, а ведь пристёгивать плащ он всё равно не собирался. Мол, прихоть родителей: заставить носить на праздник идеальный костюм.
Дело оставалось за малым: проникнуть на задний двор усадьбы, поймав момент, когда кафтан уже принесёт служанка, разложив на лавочке, но за ним ещё не явится портниха. С учётом, что роста Ирвин с Анфисой были одного, наряд отлично ей подошёл. Только мальчишка в сравнении с ней был полноват, но это решалось более тугим подпоясыванием.
С бельевой верёвки, на которой висело высушенное на солнце после стирки бельё, были также «одолжены» тёмно-зелёные кальсоны. Так как в кафтане и девичьих чулках до середины бёдер было как-то не слишком комфортно, а теперь хоть зад был прикрыт плотной шёлковой тканью в обтяжку. Никаких неудобных юбки, бантов и всего прочего. Анфиса себя чувствовала просто идеально.
VI
В мальчишеской одежде, в керамической маске дайконской лисицы, с заготовленными колышками для тех, кто попытается её схватить, – она была готова. Так, по крайней мере, считала сама Анфиса, уставшая переживать жуткий день и постоянно смотреть в лицо смерти во всех смыслах фразы.
Дело оставалось за книгой. Нельзя было её оставлять этому Мельхиору. Если уж она собралась священника убить, дабы тот ничего не рассказал, гримуар тем более следует спрятать подальше. Добраться до него можно было, лишь вовремя уйдя из-за стола, когда Альберт просил пойти поиграть-погулять, чтобы поговорить с Лукьяном.
В его комнате девочка предусмотрительно оставила записку с советом двигаться иным путём, нежели он планировал, если ему жизнь дорога. Ведь Альберт буквально выгонял его из дому, и этому девочка мешать не должна была.
Она с отцом и бабулей относила кастрюли с едой и мусор на сжигание. Дома оставались Кетли и Нана с приехавшим Климентом. Но девочка знала, что её набожная гувернантка не пропустит приезд первосвященника. Значит, именно в этот момент можно будет рвануть домой за гримуаром. Даже если на кухне окажется Кетли, уж что-то она придумает, чтобы стащить томик с полки.
Между визитом архиепископа и нашествием нежити промежуток времени вполне позволял оказаться в обоих местах. И на площади совершить то, о чём до сих пор было страшно подумать, и успеть до мертвецов забежать домой. Было не так далеко, Анфиса решила ещё помчаться к набату, чтобы посильнее распугать местных.
В красно-буром кафтане, зелёных плотных штанах-кальсонах
Отцовский кинжал крепко вонзился в самое сердце сквозь все слои ткани. Тупой по краям, но крайне острый в кончике лезвия, ритуальный нож так и остался в груди мгновенно умершего мужчины. Анфиса пыталась сделать так, чтобы тот не сильно мучился. Благо попыток отработать удар у неё хватало.
Несчастный Магнус упал на спину с телеги, не успев даже схватиться за рану в груди и торчащий из неё кинжал. Издав протяжный стон, он не проронил ни слова. Лицо его выражало напоследок немыслимое потрясение, серо-голубые глаза остекленели, глядя в пустоту, видимо, где-то там старик уже приветствовал Творца, приоткрывая дверь таинства посмертной жизни, если та действительно была. А Анфиса видела в них собственное отражение. Буквально лицезрела, как невинный ангел ради высшего блага стал вмиг безжалостным убийцей.
Но медлить было нельзя. Стоять и раскаиваться сейчас было совсем ни к чему. Что сделано – то сделано. Опять-таки ради всеобщего блага, ради высшей цели. Под визги и вопли, прежде чем народ успевал спохватиться и ринуться на неё, девочка ловко, отработанными путями, нырнула среди домов и по дворам ринулась прочь. Путь нападения и отхода был отработан идеально, и главное – сил и дыхания на весь этот акт ей хватило. Рядом с колокольней она склонилась, уперев руки в колени, и пыталась отдышаться.
Разум старался примириться с тем, что она делала. Произошедшее едва укладывалось в голове. Грызущая совесть кое-как отступала под натиском идеи о высшей цели, сердце обливалось кровью от жалости к убиенному. Девушка буквально просила прощение у Творца и всего мира, стыдясь, ненавидя себя, но твёрдо осознавая, что иного выбора просто не было. По крайней мере, беседы с отцом убедили именно в этом. Либо она спасётся одна, убежав прочь, либо попробует спасти родных и всю деревню.
А для этого требовалось не просто «принести в жертву» первосвященника, но и залезть наверх и дать набат, что она и принялась делать, кое-как придя в себя. Убийство Магнуса внесло и так большой переполох, сорвав праздник. А от громогласного перезвона побежали прочь из деревни даже те, кто оставался в домах «прошлые разы», когда девочка пыталась пробраться на колокольню.
Сверху было видно всю суматоху. Некоторые бежали прямо как есть, без припасов и вещей. Другие созывали детвору, складывали вещи, запрягали телеги или складывали всё в ручные тачанки, которые за вожжи тащили руками. Звонарей на месте, разумеется, не было: все ведь в центре города до этого пели хоралы и славили ныне уже покойного первосвященника. От погони она ушла. Теперь нужно было спускаться и бежать домой за книгой.
Кетли в коттедже не оказалось. Она явно тоже была где-то на площади, но время сейчас поджимало. Люди же разбегались, собирали вещи и покидали дома. Значит, как прекрасно понимала юная чародейка, и сюда вот-вот забегут Нана, Климент, бабуля и папочка. Хотя нет, они, скорее всего, будут искать её повсюду. Звать: «Анфиса! Анфиса!», пойдут на поляну, где играла детвора, утопив купайло, у разных костров поглядят… Девочка, встав на стол, схватила томик, ощутив нежное тёплое прикосновение к ногам.