Ангел быстрого реагирования

Шелонин Олег Александрович

Девушка подняла к нему нежное лицо, и веер русых во­лос заблестел в свете факела.

— Он помог беззащитному созданию, как бравый ры­царь. Наша покровительница уважает намерение, а не дей­ствие. Он завоевал её расположение,— обратилась к вол­кам девушка. О, этот голос... Так поёт ветер в кронах цвету­щих яблонь...

Красавица очаровала Бочека, он смешался и даже не за­метил, как в комнате вместо волков появились люди: моло­дой человек, седовласая женщина и высокий, широкопле­чий старик. Он-то и начал рассказ:

— Когда-то я был сильным, владел городищем на Хлуме и землёй,

которая издавна закреплена за ним. Воспитывал своих детей, воевал да посмеивался над своими врагами,— говорил седой мужчина.— Но нет такого доблестного вои­на, который хотя бы раз в жизни не оказался в окружении противника, превосходящего по силам его самого. Мы от­ступали в густом тумане и нашли убежище среди камней. Жили, как лютые звери, пока не превратились в волков. За эти годы, проведённые в скалах, городище погибло в огне, другие воины взяли принадлежащую мне собственность, а твой дед Мстидруг построил новую крепость... Скалистое ложе слишком твёрдое для моей Пршедславы,— старик внезапно заговорил о дочери,— возьми её с собой! Она из хорошего рода...

Бочек чувствовал, что красивая девушка не спускает с него глаз, а у самого сердце билось, как крылья охотничье­го сокола.

— Замок на Хлуме заполучил дядя Маркварт,— с гру­стью возразил паж.-— Наш правитель и господин Вацлав за­брал у моего отца его земли за то, что он с оружием в руках воевал на стороне королевича Пршемысла, когда тот вос­стал против трона и посягнул на корону Чеха... Имрам умер в королевском плену. Теперь мне дозволено бывать за огра­дой замка только по высочайшему разрешению Маркварта. Я никогда не получу рыцарские шпоры, и никогда у меня не будет своей земли. Не знаю, куда бы я мог пригласить Пршедславу.

Русая красавица подняла руку, нежную, как водяная ли­лия,— на маленьком пальчике сверкал перстень с рубином, похожим на каплю крови.

— Твой дядя Маркварт по своей воле обменяет моё на­следство на часть земли,— провозгласила она.— Это будет наследство не волчьей невесты, а дочери рыцаря, который воевал за Крест и славу святого Иерусалима.

— Если бы я никуда не уходил! — вздохнул седой мужчи­на. Его жена и сын напоминали две печальные немые тени с морщинками вокруг губ.— Это я допустил, я позволил прорастать чужой вражде и сам принёс с Божьей земли семя проклятия.

Старуха молча взяла половину овцы и скрылась за за­навеской для приготовления еды для гостя и будущего зятя. А будущий шурин вышел из пещеры в образе человека, что­бы позаботиться о коне Бочека. У пажа в тот момент про­неслась мысль, что он приведёт домой супругу, окутанную чарами и проклятиями. Он уже явственно слышал враж­дебные упрёки Маркварта и насмешки своих двоюродных братьев. Но, решив, что судьбу пасынка, пребывающего в немилости у ленивого господина и своих родственников, уже вряд ли что-то может изменить в худшую сторону, он поцеловал прелестную Пршедславу в щёку.

* * *

Маркварт из Хлума поседел на службе королю и своему состоянию, которое преумножалось прямо на глазах. Обо­им своим сыновьям он подарил имения! В шахматном тур­нире между Папой и императором воюют благородные фи­гуры, среди которых и чешский король

Вацлав, и наслед­ный принц Пршемысл. А их дворяне — жестокие, хитрые и независимые полуварвары — в игре сильнейших всего лишь чёрно-белые пешки, падающие даже от неосторож­ного толчка шахматной доски. Папа и император соперни­чают до сих пор. А Маркварт уже одержал победу. Быстро расширяются границы хлумецкого владения: деревянные башни замка заменили каменными, какими гордятся окре­стные королевские резиденции.

Славу их роду принёс покойный Имрам — горячая голо­ва и мечтательное сердце. Он был старшим из братьев, единственным наследником отца, а родившимся вторым был Маркварт, терпевший равнодушие и пренебрежение!

Теперь он боялся только одного — своего пасынка.

— Когда умрёт король Вацлав Одноглазый, некоторым из господ может грозить месть молодого Пршемысла за верность, которую они хранили его отцу. Если бы он толь­ко дал им погрузиться в давнюю вражду, тогда что для них владелец замка из Хлума? Мелкая сошка по сравнению с советниками Вацлава! А те могли бы лишиться жизни... Но что, если новый король вспомнит о преданном Имраме, погибшем в борьбе за его власть? Что, если он захочет вернуть его сыну часть имения или — того хуже — все владения?!

Жаль, что Маркварт не убедил Бочека вступить в ка­кой-нибудь орден! Ему бы пошла монашеская ряса. Учиты­вая любовь пасынка к оружию, почему бы ему не присоеди­ниться к тамплиерам? Да неважно к кому, лишь бы подаль­ше отсюда! Но нет, ко всему прочему он ещё привёл в замок девушку! Мол, сироту из других земель, семья которой яко­бы погибла в сугробах дремучих лесов на границе хлумец­ких владений. Правда, обаяние девушки, её благородное воспитание и украшения, которые она принесла с собой, говорят о её знатном происхождении больше, чем доку­менты с печатями.

Когда девушка при свидетелях попросила его о рыцар­ском покровительстве, Маркварт не мог отказать. Своему молодому спасителю она в благодарность подарила драго­ценный перстень, а Бочек в обмен на такое сокровище по­лучил в аренду часть дядиной земли. Маркварт не мог отка­зать Бочеку ни в аренде, ни в разрешении на свадьбу, ведь в конце осени юноше исполнится двадцать один год, и тогда он будет подчиняться только королю и Богу.

Хозяин Хлума сидел в своём пиршественном зале и без­результатно заливал горечь напитком на меду и полыни, который щекотал язык. Он размышлял о яде, о наёмном убийце, о тряпичной кукле, которая несёт в себе уничтожа­ющее колдовство, о молниях и сглазе...

На улице таяли сосульки, а ивы согревало солнце ран­ней весны.

* * *

Король Вацлав слабел, а в Чехии разгорались всё новые и новые распри, плелись интриги, прокатилась волна гра­бежей.

Тогда соседи Бочека — Ян из Хоцнейовиц и Властибор из Сольца — припомнили старые и новые обиды, былые ссоры с покойным безбожником господином Имрамом и осадили небольшую крепость на краю хлумского владения. Они взяли с собой не более дюжины мужчин, и то посчитав это излишеством для осады жилища, невысокий частокол которого мог защищать только Бочек со своим единствен­ным старым, хромым слугой.