Ангел для Кречета. Запретная
Шрифт:
— Не стесняйся, котенок мой. В твоем возрасте у меня уже была одна маленькая, сладкая девочка. Не мне осуждать выбранного кандидата. На роду у нас, видимо, написано — любить бандитов. Тем более, что нам повезло с тобой. Мы любим, скорее, крышу, чем реальных преступников. Любому обществу нужна рука, которая его поведет. И в большинстве своем на вершине стоят хорошие парни, которым приходится быть притворяться плохими.
— Не понимаю тебя, — заглядываю ей в глаза, и вижу в них боль.
Боль за отца, которого я никогда не видела, и увижу теперь на видео или фото. Она не спешит объяснять. Явно подбирает слова и сдерживает непрошенные
— Понимаешь, это всю жизнь идя по прямой дорожке, не спотыкаясь, легко говорить о добре и зле. Многие люди не сами выбирают свою судьбу. В большинстве своем их сбивают с пути другие люди. У твоего отца не было семьи. Ему некому было помогать, наставлять на путь истинный. Ему приходилось справляться со всем самому. Конечно, он ошибался, сворачивал не туда. А ошибки, они, как снежный ком, становятся все больше и больше.
Утирая слезы, она продолжает, я же стараюсь пока держаться.
— И все равно Юрка смог сохранить себя. Не стал жестоким и циничным. Что-то держало его в этом мире, не давало сорваться окончательно. Он вырастил замечательного парня. Да, основу в него заложили родители. Но удержать подростка, да еще и парня, который потерял семью, очень сложно. Для Кречета тогда весь мир был врагом, а наш папка расположил к себе, дал образование, просил уйти в другую реальность. Однако, результат мы видим. Видя то, как Юра держит слово, Нил проникся глубоким уважением и остался.
— А вдруг он на это и рассчитывал. Специально все вывернул так, чтобы Нил из благодарности остался?
— Не верю. Только не Юрка. Он нас не забрал, а тут посторонний человек. Нет. Твой папа очень, — но договорить она не успела. В комнату ворвалась заплаканная Антонина.
— Что случилось? — хором спрашиваем у женщины.
— Нил. Его ранили. Сейчас идет операция.
Нет. Пожалуйста, пускай это будет неправдой. Прошу!
Но по зарождающейся истерике, понимаю, что не выпрыгнет сейчас никто и не скажет, что пошутил. Предчувствие меня не обмануло.
Почему судьба хочет забрать всех, кто мне дорог. Кто следующий на очереди? Мама? Не отдам, слышите? Никого не отдам!
Не знаю, что мной двигало, но я пролетела мимо женщин на выход. Мне нужно к нему, быть рядом, пусть за стеной операционной, но рядом. Правда добежать смогла лишь до ворот, которые никто не спешил открывать. Как бы я ни била по ним, как бы ни кричала, в ответ слышала сухое: «Не было распоряжений. Вернитесь в дом».
Со стороны я была похожа на дикую кошку, уверена. Только мне плевать! Кидалась на мужчин, даже немного поколотить успела. Мама просила зайти в дом, ведь выскочила я в чем была, даже тапочки не надела и ступни холодила осенняя земля. Задуматься бы о возможной болезни, но не могу. Как можно о чем-то думать, когда Нил там, один, борется за жизнь.
— Да откройте вы эту чертову дверь! — кинулась на начальника службы безопасности.
Слезы градом катятся из глаз, захлебываюсь в собственной истерике, но ничего не могу с собой поделать. Мне надо к нему, к моему Кречету. Плевать какой он, чем занимается. Мне хватило доли секунды, чтобы понять одну важную вещь — он часть меня, и всегда ей будет.
Как бы ни менялась жизнь, чтобы в ней не происходило, буду рядом, подстроюсь под обстоятельства. Прошу, пожалуйста, пускай он выживет. Он заслужил
— Снежинка, — мама с трудом ловит меня за талию, — вернись в дом. Простудишься. Не выпустят они, пойдем. Хорошая моя, ну же, — сильнее прижимает к себе, а я оседаю.
Хочется свернуться калачиком и плакать, пока им не станет жалко глупую девчонку, пока они не сжалятся и не откроют проклятую дверь. Должно же хоть что-то растопить эти каменные глыбы, или на них только кувалда действует?
— Не плачь, мы выберемся, — шепчет на ушко, и я застываю. — Не знаю как, но мы их проведем. Вставай, солнышко.
С трудом встаю с колен и иду в дом, не забыв одарить всю охрану гневным взглядом. Где-то в глубине души понимаю, это их работа, которую они выполняют на отлично. Вот только понимать и чувствовать — разные вещи. Сейчас глупому сердечку все равно на безопасность, логику, — ему главное успокоиться, увидев того, кто так сильно дорог.
Зайдя в дом, сразу пошли в мою комнату. Антонина смотрела на меня уже спокойными глазами. Из нас троих, похоже, только она умеет быстро брать себя в руки. Возможно, все дело в том, что она давно живет в криминальном мире, в то время как мы — нет. Да и моя мама переживает больше за меня, чем за какого-то парня.
Милова— старшая быстро укутывает меня в одеяло и прижимает к собственному боку, не забывая потирать спину, словно хаотичные движения помогут быстрее согреться.
— Вот так, моя хорошая. Согревайся. Нам тебя потом с воспалением легких не хватало выхаживать. Что же ты так побежала, милая моя. Хотя молчи, понимаю. Сама бы так ринулась к Юрке. Сильно любишь мальчика? — что за глупый вопрос? Неужели непонятно?
— Люблю. Мам, как жить без него? Вдруг он…
— Не смей даже думать об этом. Поняла меня? Нам бы только возвращения мужа Тони дождаться. Тогда сможем проскочить. Доверься мне, все будет сделано в лучшем виде.
Она говорила это таким голосом, словно уже в деталях продумала план по завоеванию мира, а не банального побега. Кто эта женщина и куда дели мою маму? Я даже плакать перестаю, шмыгнув носом напоследок.
— Вот, умничка моя. Нужной реакции я добилась. А теперь слушай внимательно. Второго шанса не будет. У нас нет права на ошибку. Да и времени у тебя будет не так много. Они быстро засекут твой побег.
И я слушала, очень внимательно и долго, поражаясь ее фантазии. Вот для чего мы смотрели столько детективов по выходным. Киношный опыт лучше, чем нулевой. Надеюсь, у нас все получится, иначе так и куковать мне здесь очень долго. Если бы не боялась лжи со стороны Георгия, не стала бы так упорствовать с побегом, но ведь этот мужчина будет утверждать, что все хорошо в любом случае, чтобы не волновать нас. А когда все образуется, уже можно прикрываться счастливым разрешением ситуации от нашего праведного гнева.
— Точно не передумала? Все это опасно, Снежка. Я помогаю, но очень боюсь, что делаю большую ошибку. Сердце не на месте. Как бы ни попала ты в беду. Вдруг в больнице будет засада и враги рассчитывают на твое появление?
— Нет, не рассчитывают. Они же знают, с кем имеют дело.
— Ох, надеюсь, мне не придется об этом жалеть.
Выбираюсь из кокона одеяла и крепко обнимаю ее. Мы так и сидим до прихода мужчин. Как только хлопнула входная дверь, принялись воплощать план в жизнь.