Ангел для Зверя
Шрифт:
Стоп.
Стоп.
В сознании дверь с табличкой «Кристина» приоткрылась и из нее начал литься знакомый тихий голос.
«Руслан, я вернулась. Не бросай меня».
Что за хрень, думаю я и сглатываю.
– Мою?
Кого мою? У меня кто-то есть? Не может быть этого.
Медленно шагаю к двери и тяну на себя, прикрывая глаза от яркого света, в котором стоит девушка.
Стройная тростинка.
Обнаженная, прекрасная. Заплаканная. Черт…. Вся в крови.
«Кристина?!»
Она?
Раз.
Два…
Мою.
Кого мою, черт подери!?
Кто такая для меня эта Кристина?
Захлопываю двери с размаху и обернувшись натыкаюсь на девушку снова.
Только теперь она в медицинском халате.
Подходит к пациенту, в котором я вижу себя. Почти не дышу. На аппарате.
А она слезы льет на груди, и у меня сердце сжимается от до боли знакомого голоса.
– Руслан, пожалуйста. Не бросай меня. Я не выдержу. Я не смогу без тебя. Я люблю тебя.
Любит?
Эта она со мной разговаривала.
Ее голос слышу сквозь пелену.
Помню, что пахнет, как свежие персики. Лицо у неё такое бледное, нежное. Глаза такие огромные, испуганные.
Она…
Кристина.
Ангел.
В голову в момент словно тысячи игл вонзаются, давят на точки памяти, в сознание резким светом бьет.
Боль в груди такая, что сдохнуть хочется.
Медсестра?
Ангел мой!
Она же… Она же… Я должен был ее спасти! А ее спасли другие. Что она теперь думает обо мне!
Я хватаю Рената за грудки и реву зверем:
– Где она?! Где она, мать твою?! Говори!
Ее же забрали. Забрали те мужики, что из меня чуть фарш не сделали.
Куда забрали? Как долго она там была?
– Жива она! Что орешь прям в ухо, – говорит он, но я не собираюсь его отпускать. Жду, пока он скажет самое главное. – Помята была немного, но жива.
– Что?! – кричу и чувствую, как руки слабеют, и я начинаю постепенно отъезжать. – Что с ней случилось?!
Рядом появляется встревоженный Захар и помогает оторвать мои руки от друга.
Хлопает меня по плечу, заставляя обратить на себя внимание.
А я ничего уже не вижу.
Чувствую только ярое, животное желание убивать.
Ублюдков, что посмели ее украсть. У меня.
Мою Кристину!
– Ренат хотел сказать, что похищение на неё плохо повлияло. Но в целом она, кажется, справляется.
И тихо так добавляет, снова выпучив свои глаза:
– Более или менее.
Это мне не нравится. Они покалечили ее? Руки, ноги поломали? Могли!
Ничего, все вылечим, исправим. Главное жива. Жива!
Я подрываюсь и вырываю катетер, не обращаю внимание на струю крови. Нужно найти ее. Немедленно. Извиниться, что не спас.
Извиниться, что так долго лежал без дела.
–
Да я сам понимаю, что из плена здоровыми не возвращаются. Они поломали ее, если не физически, так морально.
Как быстро парни ее спасли?
Но следующие слова друга удивляют и заставляют меня остановить поток наихудших мыслей.
– Три месяца с тобой сидит. Наша Катька попросила, чтобы мы помогли ее устроить сюда медсестрой.
Она здесь, дышу спокойнее и смотрю на дверь.
Тем лучше.
Нам нужно срочно поговорить. Кажется, я сейчас сдохну, если не увижу ее через секунду.
– Я должен ее увидеть. Должен. Должен. Должен…
– Стой, здоровяк, – кричит мне кто-то в ухо, удерживая за плечи. Встать не дает.
Пусть хоть привязывают. Все равно встану и найду.
– Кристи-ина! Кристи-ина!
– Да стой же ты! Блять! Захар, держи его.
Глава 14
Торчать в этом храме хлоргексидина и преднизолона смысла больше не было.
Но, чтобы я не вырвался и не встал с кровати, меня просто привязали ней. Как собаку.
Пытались объяснить, что мне еще как минимум месяц нужен относительный покой.
Вот только покой наступит, когда Кристина окажется рядом со мной.
Там, где ее место.
Но на все вопросы слышал тупой ответ – уволилась.
Причины. Явки. Пароли.
Обижал может кто, угрожал.
Но судя по рассказам, Кристина особо ни с кем не общалась, это даже порадовало меня.
Была прикреплена только к одному пациенту – ко мне.
Хотя и часто бегала в детское отделение.
Наверное, помечтать, как будет качать на руках нашего ребенка.
Думал, что ждала меня, когда очнусь, чтобы сразу к делу приступить.
Только, когда на третий день она не появилась, я понял, что начинаю потихоньку звереть.
Где она, черт возьми?
Еда потеряла свой вкус и запах, а люди начали раздражать.
Их было так много, что в голове стоял гул.
Пришел мой заместитель, молодой, семейный мужик. Я его от тюрьмы в свое время спас.
Я был, конечно, рад слышать, что он меня не надул на деньги, не присвоил ничего себе и даже не попытался, но как же бесила его лишняя болтовня.
Дамира приходила, чуть ли не с ложечки кормила и тоже спросила, где та тихая девушка, что постоянно меняла капельницы и поправляла одеяло.
Моя Кристина. Смылась. Убежала, избавившись от меня.
– Я бы тоже хотел это знать, – выдыхаю и отворачиваюсь от еды.
Жрать стало можно, только вот не хочется совсем.
Так же, как не хочется видеть эти жалостливые лица, словно я инвалид какой.